Время предательства

Мирна медленно кивала, наблюдая, как до них доходит правда. Теперь-то ей казалось таким очевидным, включая намеки Констанс. Но очевидным это стало лишь после того, как она прочла письмо Армана.

Когда у Мари-Ариетт и Исидора забрали любимых дочерей, что им оставалось, кроме как родить еще детей?

В своем письме старший инспектор Гамаш сообщал, что отдавал шапочку на анализ ДНК. На ней обнаружилось его ДНК и ДНК Мирны – они оба недавно держали шапочку в руках. Еще нашли ДНК Констанс и одну неизвестную. Похожую на ДНК Констанс.

Гамаш признался, что сначала он подумал, будто это ДНК отца или матери, но криминалист сказал, что это ДНК сестры или брата.

– Еще одной сестры, – сказала Клара. – Мари-А.

– Но почему никто не знал о младшей сестре? – спросил Габри.

– Бог ты мой, – рявкнула Рут, с отвращением глядя на Габри. – Я-то думала, что тот, кто сам практически художественный вымысел, должен лучше разбираться в мифах.

– Ну, когда я вижу горгону, то сразу ее узнаю.

Габри сверлил взглядом Рут, а она смотрела на него так, будто хотела превратить в камень.

– Слушайте, – сказала наконец Рут. – Пятерняшки считались чудом, верно? Бесплодная земля дала богатый урожай. Прощальный дар брата Андре. И как бы выглядело, если бы мамочка стала еще плодить детишек? О чуде пришлось бы забыть.

– Доктор Бернар и правительство сообразили, что мамочка снесла золотые яйца, а теперь должна остановиться, – сказала Мирна.

– Скажи такое я, меня бы кастрировали, – пробормотал Габри на ухо Оливье.

– Но неужели это так волновало людей? – спросил Оливье. – По-моему, пятерняшки оставались бы удивительным явлением независимо от того, сколько братьев и сестер у них было бы.

– Однако как акт Божьего благоволения они были особенно удивительным явлением, – сказала Мирна. – Как раз этим и торговали доктор Бернар и правительство. Не цирковой трюк, а деяние Божье. Во время Великой депрессии и войны люди ходили к ним не просто посмотреть на одинаковых девочек, а увидеть надежду. Доказательство существования Бога. Щедрого и доброго Бога, принесшего дар бесплодной женщине. Но если мадам Уэлле вовсе не была бесплодна? Если у нее рождались и другие дети?

– Если бы Христос не воскрес? – подхватил Габри. – Если бы вода не превратилась в вино?

– В их истории бесплодие мадам Уэлле играло важную роль. Без бесплодия не было бы чуда, – сказала Мирна. – Без него пятерняшки превращались бы в диковинку, и ничего более.

– А нет чуда, нет и денег, – добавила Клара.

– Поэтому новый ребенок грозил уничтожить все, что они создали, – сказала Рут.

– Их доходы в миллионы долларов, – сказала Мирна. – Ребенка нужно было спрятать. По мнению Армана, именно это мы и видели, когда во время киносъемки Мари-Ариетт закрыла дверь перед дочерьми.

Они вспомнили картинку, запечатлевшуюся в их памяти. Маленькая Виржини плачет, пытается вернуться в дом. Но дверь закрыта. Собственная мать захлопнула ее. Вовсе не для того, чтобы не впустить дочерей, а чтобы не выпустить младшего ребенка. Чтобы ребенок по имени МА не попал в кадр.

– Констанс сообщила нам только одну вещь о себе, – сказал Габри. – Что она и ее сестры любили играть в хоккей. Но в команде должно быть шесть игроков, а не пять.

– Точно, – кивнула Мирна. – Когда Констанс говорила мне о хоккейной команде, для нее это было важным, но я решила, что это просто старые воспоминания. Что она испытывает новообретенную свободу рассказывать о своей частной жизни и захотела начать с чего-то тривиального. Мне и в голову не пришло, какой смысл она вкладывает в свои слова. Ключ. Шесть детей, а не пять.

– Мне это тоже не пришло в голову, – сказала Рут. – А я ведь тренирую команду.

– Ты ее не тренируешь, а мучаешь, – заметил Габри. – Это не одно и то же.

– Но считать-то я умею, – сказала Рут. – На поле шесть игроков, а не пять. – Она задумалась на секунду, рассеянно гладя Розу по голове и шее. – Только представьте себя таким ребенком. Исключенным из общей жизни. Спрятанным. Наблюдающим, как твои сестры купаются в лучах славы, тогда как тебя держат в тени, словно нечто постыдное.

Они несколько секунд сидели в тишине, пытаясь вообразить жизнь такого ребенка. Иметь не одну сестру, которую родители любят больше, а целых пять. И не только родители, но и весь мир. Им достаются красивые платья, игрушки, конфеты, они живут в сказочном домике. Они в центре внимания.

А МА остается в стороне. Ребенка намеренно отталкивают в тень. Держат взаперти.

– Так что же случилось? – спросила Рут. – Ты хочешь сказать, что Констанс убила ее собственная сестра?

Мирна подняла руку с конвертом, подписанным четким почерком Гамаша.

– Старший инспектор Гамаш считает, что эта история восходит к первой смерти. Виржини. – Мирна посмотрела на Рут. – Констанс видела, что случилось. И Элен тоже видела. Они сказали другим сестрам, но больше никому. То происшествие стало тайной, связавшей их.

– И они унесли ее в могилу, – подхватила Рут. – И постарались похоронить. Виржини была убита.

– И убила ее одна из них, – добавил Габри.

– Констанс приехала сюда, чтобы сказать тебе об этом, – проговорила Клара.