Время прибытия

Прогулка по Москве

Я ищу девятнадцатый век

В подворотнях,
Как неярким апрелем припрятанный снег
От лучей посторонних.
Старый дом. В нем уже не зажжется окно:
Новоселье – поминки.
Мне шагать через век – от Бородино
До Ходынки.
Есть в модерне какой-то предсмертный надлом…
Переулки кривые.
Революция за поворотом. Потом
Сороковые.
Где-то рядом автомобили трубят
И дрожит мостовая.
Мне в глаза ударяет высокий Арбат.
Я глаза закрываю.

Заводское общежитие

В заводском общежитии

                             жили крикливо и тесно,
Но зато как-то просто
                         и, я бы сказал, налегке.
Это был особняк,
                    очень дряхлый и неинтересный:
Старина ничего
                 не оставила в особняке.
Разве только сквозняк,
                           вероятно из старорежимных,
В коридорной системе
                          никак разобраться не мог,
Он выискивал запахи
                        давних времен
                                          и кружил их…
А еще были в доме
                       паркет и лепной потолок,
Украшавшие прежде
                        чудесную бальную залу,
Что, к несчастью, была,
                            как жилищный вопрос, велика.
И ее поделили
                 так, чтоб каждой семье выпадало
Понемногу паркета старинного и потолка.
А потом все забылось.
                          Жильцы и не подозревали
Среди дымной стряпни,
                           беготни,
                                    подметанья полов,
Что живут так обычно,
                           так непритязательно в зале,
Где давался, быть может,
                               один из последних балов.
Это выяснил я!
                 И, ужасно взволнованный этим,
Отложил на потом
                     все другие ребячьи дела,
И в течение дня,
                   до чертей надоевши соседям,
Разузнал, что за чудо
                          пропавшая зала была!
…В эту ночь мне приснился
                                 какой-то блестящий военный,
На кого-то похожий
                      (но только лица нет на нем),
Он метался по комнате,
                            бился в фанерные стены,
И его эполеты
                 горели недобрым огнем.
А в потерянной зале,
                         за тонкой стеною невидим,
Замечательный бал:
                        звуки музыки, светская речь.
И несчастный военный,
                            на волю отчаявшись выйти,
Принимается саблей
                         преграду фанерную сечь.
Только стены стояли,
                          хотя от ударов трещали…
– Мальчик! Где же здесь выход?
                                      (Сует мне в карманы рубли.)
Ах, княжна, так нельзя!
                            Пощадите!
                                       Вы мне обещали:
Ведь мазурка моя!
                      Вы смеялись…
                                      О, как вы могли?! —
Но ни слова в ответ.
                        Или он не расслышал ответа
Среди звуков мазурки.
                          Внезапно кончается бал.
Поцелуи, прощанья.
                       – Такому-то князю – карету! —
И со стоном «уехала!»
                          Странный военный пропал.
…Поутру я проснулся
                         в глубокой, недетской печали.
Чем-то вкусным тянуло
                            (наверное, был выходной).
В коридоре ходили.
                       Друзья за окошком кричали.
Мама нежно пытала,
                        что нынче такое со мной.