Время прощать

Дома было тихо, но тишина казалась не умиротворяющей, как обычно, а зловеще-тревожной. Мысленно сказав себе: «Не глупи! Это просто нервы!» – Диана все-таки заглянула в каждую комнату. Что-то ее настораживало, что-то было не так. Вернувшись в кухню и отдернув занавеску, она поняла, в чем дело.

Горка для катания на скейте была исписана бранными словами и забрызгана кляксами кроваво-красной краски. Не помня себя от ярости, Диана выбежала во двор и едва не закричала при виде разбитых яиц, комьев грязи и осколков стекла. Она остановилась у подножия дуги, с трудом дыша и то сжимая, то разжимая кулаки. Ее взгляд метался по двору, хотя преступники, конечно, уже скрылись: краска успела высохнуть, грязь потрескалась, дурно пахнущие яичные потеки затвердели. Майкл! Он не должен был это увидеть.

Диана бросилась в гараж, вытащила на газон шланг, похожий на толстую зеленую змею, и размотала его. Струя смыла почти всю грязь, но яйцо не поддалось, а красная краска в каплях воды запылала еще ярче. Тогда Диана, вооружившись ведром, мылом и щеткой, изо всех сил принялась тереть. Она терла все сильней и сильней, быстрей и быстрей, пока мышцы не заболели, а со лба не потек пот. Но и после этого она продолжала тереть, плюясь проклятьями сквозь стиснутые зубы. Больше ей ничего не оставалось делать.

– Мама?

Ахнув от неожиданности, Диана резко повернулась и опрокинула ведро. С основания горки на газон потекла розоватая мыльная вода. Майкл и Тодд стояли, вытаращив глаза. Они были так ошарашены, что даже не посторонились. Безуспешно пытаясь подобрать слова, Диана села на пятки и тыльной стороной руки убрала со лба потные пряди светлых волос. Майкл заговорил первым:

– Что, черт возьми, здесь произошло?

Разинув рот, он забрался на горку и, медленно поворачиваясь, ее оглядел. Мать смотрела на него. Потом, отдышавшись, она снова взялась за щетку. Ярость прошла. Теперь Диана работала медленно и методично. Вскоре звякнуло ведро: Майкл поднял его, наполнил водой с мылом и, опустившись на колени рядом с матерью, энергично принялся за дело.

Прошло пять минут, потом десять, и к Диане с Майклом присоединился Тодд. Они не заметили, как он ходил домой, чтобы сменить школьную форму на одежду попроще. Рассудительный младший Зонненберг был в своем репертуаре. Диана чуть не захохотала, но вовремя сдержалась: она знала, что если позволить себе всплеск эмоций, то за смехом последуют слезы.

Все трое работали до прихода Тима. Ужина так никто и не приготовил, поэтому заказали пиццу. Когда муж и сыновья уселись за стол, Диана задернула шторы, чтобы не смотреть на задний двор.

– Нам нужен сторожевой пес, – произнес Тодд, задумчиво растягивая кусочек расплавленной моцареллы. – Большой и злой. Доберман-пинчер или ротвейлер.

– Или питбуль, – предложил Майкл. – Лучше даже два.

– А еще лучше бешеный динозавр, – сказал Тим, беря второй кусок пиццы.

Диана не выдержала и рассмеялась. Это был глубокий болезненный смех, от которого сотрясалось все тело. Муж и сыновья тоже расхохотались. Понимая, что шутка была не настолько смешной, чтобы так гоготать, Диана заставила себя остановиться и доесть ужин. Потом вся семья вышла во двор – продолжать борьбу со следами вандализма. Но стоило кому-нибудь поднять руки, скрючив пальцы, и зарычать, как динозавр, все снова покатывались со смеху.

На следующий день Диана отправилась в Элм-Крик позже обычного и сразу же после мастер-класса Джуди вернулась. К ее облегчению, ничего нового хулиганы не натворили. Вероятно, они просто не видели в этом необходимости: краску так и не удалось до конца оттереть, и на плавном изгибе горки вполне читались слова, значения которых, как Диане хотелось думать, ее сыновья не знали.

Она сидела на качающейся скамейке с нетронутым рукоделием, когда из школы вернулся Тодд.

– Я пропустил репетицию, – сказал он, но Диана вряд ли слышала его слова: рубашка на нем была разорвана, на воротнике темнела кровь, капнувшая, очевидно, с разбитой губы, левый глаз посинел и заплыл.

– О боже!

Диана вскочила, уронив шитье, и бросилась к сыну. Не найдя на нем более серьезных повреждений, она потащила его в дом – приводить в порядок.

– Брент, – сказал Тодд, хотя это и так было ясно. – Он взорвался, когда я после уроков стал обходить всех с петицией.

– С чем?

Мальчик полез в рюкзак и, поморщившись от боли, достал измятую бумажку.

– Мы решили, что если они составили петицию, то и нам можно.

Диана пробежала глазами листок. Около двадцати ребят подписались под словами: «Просим комиссию разрешить Майклу Зонненбергу не ломать горку для катания на скейтборде».

Диана была так тронута, что не смогла произнести ни слова, а только обняла Тодда и прижала к себе.

– Мама, – сказал он сдавленным голосом, – мне немножко больно.

Она тут же выпустила его.

– Извини.

В этот момент в гостиную кто-то вошел. Обернувшись, Диана увидела аккуратно подстриженного молодого человека без кольца в ухе.

– Кто вы, – удивленно спросила она, – и что сделали с моим сыном?

– Смешная шутка, мама, – сыронизировал Майкл, но при этом улыбнулся: ему все-таки было приятно.