Время прощать

Кэрол тоже прижилась в Элм-Крике. Правда, не так удачно и не так быстро, как Эндрю. После первой недели Сильвия заявила ей, что считает ее своей личной гостьей и платы за постой не возьмет (от денег хозяйка усадьбы отказалась так же решительно, как Эндрю от комнаты в доме). Тогда Кэрол не менее настойчиво потребовала, чтобы ей позволили отработать проживание. Взяла на себя приготовление обедов и ужинов, а потом еще и принялась прибираться на чердаке, который тянулся по всей длине южного крыла. В нем скопилось столько старья – чемоданов, коробок и мебели, – что Сильвия давно махнула на него рукой. Даже вдвоем с Сарой навести там порядок было невозможно. Но Кэрол трудных задач не боялась. Каждые несколько дней она притаскивала с чердака какое-нибудь сокровище: лампу, старинный наряд или кресло-качалку. Они с Эндрю все это чистили и поновляли, а потом для вещи подыскивалось подходящее место.

Когда Сильвия сказала Саре, что ее мама очень им помогает, та ответила: «Пускай занимается чем хочет. Лишь бы не мешала». Эти слова не были похожи на пылкое изъявление благодарности, но Сильвия все равно предпочла истолковать их оптимистически.

Мать и дочь сидели на веранде, глядя в сад, и разговаривали. Обрадовавшись, что они не ругаются и не делают вид, будто не замечают друг друга, Сильвия остановилась в дверном проеме. Не хотелось их прерывать.

– Почти все бабушкины одеяла забрали твои дяди, – сказала Кэрол, – но у меня тоже кое-что осталось. Одно лежит у меня на кровати, все в разноцветных звездах. Надо было привезти фотографию. Если пришлю тебе карточку, скажешь, как называется узор?

– Конечно, – ответила Сара, глядя на рукоделие, которое лежало у нее на коленях. – Если не буду знать, спрошу у Сильвии.

– Спасибо.

Повисла пауза. Женщины молчали довольно долго, и хозяйка уже хотела выйти на веранду, когда Сара вдруг вновь заговорила:

– Может, там такой же рисунок, как на одеяле, которое для меня сшила бабушка.

– Бабушка сшила для тебя одеяло?

– Да. Не помнишь? Бело-розовое, с зубчатой звездой. Подарила мне его на восьмилетие.

– Правда? Не помню, чтобы оно лежало у тебя на кровати.

– Вероятно, потому, – холодно произнесла Сара, – что ты сразу же его забрала. Оно хранилось в коробке в твоем шкафу.

– Ты уверена? – Не дождавшись от дочери ответа, Кэрол прибавила: – И зачем бы мне было отбирать у тебя бабушкин подарок?

– Ты сказала, что одеяло слишком красивое для каждодневного использования и что я его испорчу.

Кэрол озадаченно покачала головой:

– Я бы так не поступила.

– Именно так ты и поступила. Я прекрасно помню.

Сильвия замерла, когда Кэрол резко повернулась к дочери. Она осторожно протянула руку, однако тут же убрала ее. Сара сосредоточенно продолжала шить.

– Я такого не помню, – тихо сказала Кэрол, – но раз ты говоришь, что так было, я тебе верю. Извини. – Она сцепила руки и принялась их рассматривать. – Хотя из меня не получилось безупречной матери, я старалась. Я всегда хотела только одного: чтобы ты была счастлива.

Сара отложила шитье.

– Нет, чтобы я была счастлива, хотел папа. А ты хотела, чтобы я была идеальной.

Кэрол отпрянула, как будто эти слова ее обожгли.

– Я хотела, чтобы ты использовала собственные возможности и чтобы твоя жизнь была лучше моей. Я до сих пор этого хочу.

– У меня хорошая жизнь, мама. И у тебя тоже. У тебя есть работа, ребенок, друзья. Ты была замужем за прекрасным человеком…

– Сара, – прервала ее мать, – ты многого не знаешь. Мы с тобой очень похожи, и я боюсь…

– Мы не похожи! Трудно найти двух более разных людей, чем ты и я. Тебе кажется, что мы одинаковые. Но это не так. Не так!

Сильвия пожалела, что сразу не прервала их разговор. Когда он начал выходить из мирного русла, следовало вмешаться, но ее будто парализовало. Только теперь она заставила себя сделать шаг вперед и бодро сказать:

– Ах вот вы где! – Мать и дочь вздрогнули от неожиданности. – Время бежит: нам уже пора собираться в город.

Голос Сильвии дрожал, и она спросила себя, заметно ли это Саре и Кэрол. Догадываются ли они, как ей плохо, какое глубокое и болезненное разочарование она испытывает. Ей очень хотелось помирить их, но чем дальше, тем более бесплодными казались эти надежды.

Сара встала.

– Я быстро.

Не сказав больше ни слова и даже не посмотрев на мать, она ушла в дом. Сильвия с болью в сердце проводила ее взглядом, а потом повернулась к Кэрол. Та продолжала неподвижно смотреть на дверь, за которой скрылась дочь.

– Спасибо, что согласились поухаживать за гостями в мое отсутствие.

– Она всегда от меня убегает, – отрешенно произнесла Кэрол. – Мне страшно за нее. Она не хочет этого признавать, но у нас много общего, и я боюсь, что Мэтт окажется таким же, как ее отец.

– Разве это плохо? Сара вспоминает вашего покойного мужа с такой любовью!

Кэрол смутилась, будто ее внезапно застигли в тот момент, когда она вслух размышляла о чем-то сокровенном.

– Вы не понимаете. Она не знала его таким, каким знала его я.