Время прощать

Допив кофе, сестры вернулись на рынок и, влившись в ровный поток покупателей, стали двигаться против часовой стрелки от лотка к лотку. Кирстен то и дело останавливалась, чтобы взять что-нибудь для ужина, а Джуди неожиданно решила купить отцу цветов. Сгрузив покупки в машину, они пошли осматривать Капитолий. Глядя на озеро со смотровой площадки и вдыхая свежие запахи весны, Джуди пожалела, что не взяла с собой Стива и Эмили. Пока все шло так хорошо, что прежние опасения стали казаться ей глупыми.

Потом они с Кирстен отправились на Стейт-стрит посмотреть на витрины магазинов и на людей, а около полудня зашли в кафе. За сэндвичами разговор зашел о том, как Джуди попала из Вьетнама в Америку. Она рассказала то, что знала от матери, прибавив к этому крупицы собственных воспоминаний. Чтобы не задеть Кирстен, она умолчала о самом тяжелом: о том, как они с Тует ждали от Роберта Шарпельсена помощи, а получили только холодное письмо.

Когда Джуди дошла до переезда в Филадельфию, Кирстен восхищенно покачала головой:

– Твоя мама, наверное, удивительная женщина! Как ей удалось получить работу в больнице?

Джуди пожала плечами:

– Видимо, помог опыт, который она получила на военной базе. К тому же она всех поразила знанием языков. Вообще-то искали человека, владеющего испанским, но она убедила начальство, что тот, кто уже говорит на вьетнамском, английском и французском, испанский тоже выучит. И она его действительно выучила. Самостоятельно.

Джуди вспомнила, как вечерами они сидели рядышком за кухонным столом: сама она листала книжку с картинками, а мама штудировала учебник.

– По-английски, наверное, говорили солдаты в баре. А французский откуда?

– Вьетнам раньше был французской колонией… – начала Джуди и вдруг осеклась. – Постой. В каком еще баре?

– В том, где твоя мама работала.

У Джуди по спине пробежали мурашки.

– Что?

– Они же там встретились. В Сайгоне, в баре.

– Он сказал тебе, что они встретились в баре?

Кирстен, смутившись, кивнула.

– Моя мама была официанткой?

Кирстен кивнула еще раз. Ее щеки залились краской.

– Моя мать работала на военной базе в одной больнице с твоим отцом, – заговорила Джуди. Каждое ее слово звенело, как осколок льда. – Она была переводчиком. Помогала врачам, медсестрам и всем остальным. В бары она заходила только как посетительница, да и то крайне редко.

– Но он сказал… – замялась Кирстен, – он сказал мне…

– А даже если бы она действительно работала официанткой, какая разница? Кем бы она ни была, он полюбил ее настолько, что стал с нею жить.

– Жить? О чем ты говоришь?

Чувствуя, как кровь стучит в висках, Джуди остановила на Кирстен тяжелый взгляд и вдруг поняла.

– Он сказал тебе, что моя мать была для него девушкой на одну ночь? – На этот раз Кирстен даже кивнуть не смогла, но по ее лицу Джуди определила: так и есть. – Он солгал тебе, как солгал моей маме. Они прожили вместе больше двух лет. Он обещал жениться на ней и увезти ее в Америку. Когда однажды вечером он не вернулся домой с работы, мама позвонила в больницу, и знаешь, что ей там сказали? Роберт Шарпельсен еще утром отбыл в Штаты. Хотя отъезд был запланирован за несколько месяцев, маме он ни словом не обмолвился. Но она продолжала доверять ему и решила ехать за ним. Думала, он позаботится о ней. Точнее, о нас. Я родилась через месяц после его бегства. Мама надеялась, что, увидев ребенка, то есть меня, он все-таки на ней женится.

– Он не мог, – проговорила Кирстен сдавленным голосом. – Ты не понимаешь. Он не мог жениться на ней.

– Почему? Потому что она была официанткой? – резко произнесла Джуди. – Нет, это ты не понимаешь. Он воспользовался моей мамой, а потом бросил нас обеих и рванул сюда, чтобы найти себе новую жену. Белую. С которой не стыдно показаться на коктейльной вечеринке или пойти к соседям на барбекю. Вот такой человек твой отец.

– Нет. Нет, ты… Ты не понимаешь…

– Я прекрасно понимаю.

Джуди вдруг стало невыносимо смотреть на Кирстен. Видеть, как она, потеряв от услышанного дар речи, пытается переварить новую информацию. Джуди захотелось выскочить из кафе и помчаться в гостиницу, а оттуда в аэропорт. Однако улететь домой первым же самолетом было бы слишком просто. Какая-то сила удерживала ее на месте, заставляла смотреть и слушать. Ждать, что Кирстен сделает дальше.

Внезапно Джуди озарило. Она поняла: ей это нравится. Она получала мрачное удовлетворение, видя, как Роберт Шарпельсен падает в глазах собственной дочери. Его считали порядочным человеком, любящим отцом. Пускай же теперь все узнают, кто он на самом деле. А прежде всех об этом должна узнать девушка, которая заняла место, по праву принадлежавшее ей, Джуди.

Кирстен, вся красная, молчала, опустив блестящие от слез глаза. На Джуди нахлынуло раскаяние.

– Извини. Я не то хотела сказать.

– Ты хотела сказать именно то, – произнесла Кирстен, глубоко вздохнув. – Но тебе не все известно.

– Ты права, не все.