Время прощать

Думас (это его настоящее имя) Ли писал для «Форд каунти таймс» и славился тем, что искажал и передергивал факты, при этом ловко увертывался от судебных исков. Его прегрешения, грязноватые и отнюдь не вынужденные, обычно бывали малозначительными, почти безобидными, и никогда не доходили до преднамеренной диффамации.

Он вольно обходился с датами, именами и местами, но никогда никому не создавал серьезных неприятностей. У него было чуткое ухо на уличные сплетни, сверхъестественный нюх на все, что только-только случилось и даже еще не закончилось. И хотя Думас был слишком ленив, чтобы копать глубоко, поднять шумиху умел. Предпочитал освещать судебные процессы главным образом потому, что здание суда располагалось прямо напротив редакции, и бо́льшая часть судебных протоколов находилась в открытом доступе.

Думас решительно вошел в юридическую контору Джейка Брайгенса в конце дня в среду, уселся на стул возле стола Рокси и потребовал встречи с адвокатом.

— Я знаю, он здесь, — заявил он с улыбкой убийцы.

Рокси проигнорировала его ужимки. Думас Ли любил женщин и тешил себя иллюзией, будто каждая из них строит ему глазки.

— Он занят, — ответила Рокси.

— Я тоже. — Думас открыл журнал и начал тихонько насвистывать.

— Мистер Брайгенс готов с вами встретиться, — через десять минут сообщила Рокси.

Джейк и Думас были знакомы много лет, и между ними никогда не возникало проблем. Джейк был одним из немногих адвокатов, работающих в конторах вокруг площади, которые никогда не грозили ему судебными исками, и Думас это ценил.

— Расскажите мне о Сете Хаббарде. — Он достал блокнот и ручку.

— Полагаю, вы уже видели завещание, — ответил Джейк.

— У меня есть копия. Она у каждого теперь есть. Сколько он стоит?

— Он ничего не стоит — он мертв.

— Ха-ха. Тогда сколько стоит его наследство?

— В данный момент, Думас, я ничего не могу сказать. Сам знаю очень немного.

— Ладно, тогда давайте конфиденциально.

С Думасом ничто не могло остаться конфиденциальным, и всем адвокатам, судьям и служащим это было известно.

— Я не могу говорить ни конфиденциально, ни не конфиденциально. Я вообще ничего не могу сказать, Думас. Вот так, все просто. Может, позже.

— Когда будет обращение в суд?

— Похороны состоялись только вчера, помните? Нет никакой спешки.

— В самом деле? Никакой спешки? А почему же вы зарегистрировали свое ходатайство через двадцать минут после окончания похорон?

Пойманный и уличенный, Джейк помолчал — вопрос был правомерен.

— Ну ладно, возможно, у меня была причина поторопиться с ходатайством.

— Старинная игра: кто быстрее добежит до суда, так? — предположил Думас с многозначительной ухмылкой, что-то корябая в блокноте.

— Без комментариев.

— Я не могу найти Летти Лэнг. У вас есть идеи, где она может быть?

— Без комментариев. И она в любом случае не станет разговаривать ни с вами, ни с каким-то другим журналистом.

— Это мы еще посмотрим. Я раскопал одного парня в Атланте, он пишет для делового журнала, так вот он сказал, что некая финансовая группа купила холдинговую компанию, принадлежавшую Сету Хаббарду, за пятьдесят пять миллионов. Это было в конце прошлого года. Чуете?

— Без комментариев, Думас. — Джейк удивился, как журналист, известный своей ленью, ловко использует телефон.

— Я не очень силен в бизнесе, но у старика наверняка были долги. Опять без комментариев, да?

Джейк кивнул.

— Но я не могу найти его банк, — настойчиво допытывался журналист. — Чем больше копаю, тем меньше узнаю о вашем клиенте.

— Я никогда не встречался с этим человеком, — заявил Джейк.

Думас записал и это.

— А вы не знаете, были у него долги? Когда я спросил мистера Эмбурга, он словно язык проглотил, а потом и вовсе трубку повесил.

— Без комментариев.

— Значит, если я напишу, что мистер Хаббард продал свою компанию за пятьдесят пять миллионов и не упомяну ни о каких долгах, потому что у меня нет сведений на этот счет, у читателей создастся впечатление, будто его наследство стоит гораздо больше, чем есть на самом деле, так?

Джейк кивнул. Думас понаблюдал за ним, подождал немного, потом что-то записал.

— Итак, главный вопрос, Джейк, состоит в следующем: почему человек, который стоит много миллионов, меняет завещание за день до самоубийства, полностью лишая семью наследства и оставляя все домоправительнице? Я правильно понимаю?

«Правильно, Думас, это главный вопрос», — мысленно согласился с ним Джейк, но ничего не сказал, только снова кивнул.

— А второй вопрос, наверное, такой: что именно увидели Сет и его маленький брат, если впечатление, которое это на них произвело, Сет не забыл и спустя полвека? Так?

— Это действительно очень важный вопрос, — ответил Джейк, — но не уверен, что это — вопрос номер два.

— Согласен. Есть идеи, где теперь может обретаться Энсил Хаббард?

— Никаких.

— Я нашел их дальнего родственника в Тьюпело, который говорит, что семья считала его умершим уже лет двадцать назад.

— У меня пока не было времени заняться поисками Энсила.

— Но вы этим займетесь?

— Да, он — бенефициар согласно завещанию. Моя обязанность найти его, если это возможно, или выяснить, что с ним случилось.