Время просить прощения

Было больно, но хоть зубы не выбили, и то хорошо. Однако и солдаты стояли не просто так, они не дали меня избить. Действуя прикладами винтовок, они отогнали пленных от меня и приказали идти с ними. Остальных, кстати, тут же загнали обратно в барак.

– Лучше не возвращайся сюда, падаль! – услышал я вслед.

Да уж, меньше всего мне хочется возвращаться назад в барак, удавят сразу.

Меня завели в маленький домик, где всего одна комната была. Посредине – небольшая печь, возле которой стояли стол и несколько табуреток. Давешний офицер стоял возле печи и грел руки. Действительно, холодно было.

– Что ты хотел рассказать, большевик? – тут же последовал вопрос.

– Господин офицер, я не местный, попал сюда из будущего, я много знаю и могу быть полезен Великой Германии, – начал я.

– Да что ты говоришь? – усмехнулся офицер. – А я не из будущего, зато могу рассказать, что тебя ждет. Хочешь?

– Зря вы так, господин офицер. Моя информация очень поможет вам в войне. Благодаря моим сведениям вы не проиграете…

– Что? Что ты сказал, сволочь? Мы – проиграем? Вы уже разбиты нами, ваша армия разбежалась, ты сам в плену, видел, вон там вся ваша армия!

А дальше офицер подскочил и так въехал мне в челюсть, что я упал. Блин, как ему доказать? Ну как?

В комнату вбежали два солдата, офицер их позвал и приказал преподать мне урок. Те уже начали пинать меня, когда я все же умудрился выкрикнуть:

– Проверьте меня, ведь это же легко!

Получив вновь в челюсть, теперь уже носком сапога, я отключился.

Очухался вполне быстро, так как на меня вылили ведро воды. Колотило так, что зуб на зуб не попадал, да и боль во рту была ужасной.

– Чем ты можешь подтвердить, что ты из будущего? – услышал я вопрос, но вот открыть рот не смог, похоже, мне челюсть сломали.

– М-м-м, – промычал я и увидел ухмылку офицера. Глаз тоже у меня был только один, второй, скорее всего, заплыл.

– Что, свинья, говорить разучился?

– Лейтенант, а вы зачем ему челюсть сломали? – услышал я еще один голос.

Этот был спокойным и властным, да и, судя по интонации, его обладатель был старше званием, чем этот офицер.

– Ребятки чуть-чуть перестарались, герр майор…

– И что мне с ним делать теперь? Он же не может ничего сказать.

– Да врет он все, герр майор! Какое будущее?

– Вот и нужно было сначала выслушать, а затем делать вывод, Кенске! Вы получите от меня выговор, а если его информация окажется верной, то вас ждет трибунал!

– За что, господин майор? – офицер, тот, что меня бил, кажется, чуток обделался.

Голос майора был жестким и требовательным, наверняка лейтенанту не поздоровится теперь. Главное, начать говорить, а я не могу. О…

– Что такое? – спросил майор, увидев, как я делаю руками неопределенный жест. – А, можешь написать? Хорошо! Посадите его за стол!

Два солдата схватив меня за руки, грубо дернули за руки, отчего я взвыл, и челюсть заболела еще сильнее, и буквально кинули меня на табурет. Чуть не сполз обратно на пол от боли и слабости, но меня поддержали. Да и майор прикрикнул на солдат.

Сфокусировав взгляд на столе, увидел лист бумаги и карандаш. Пальцы были в порядке. Медленно протянув руку, я взял этот огрызок.

Интересно, а я смогу написать по-немецки, или нет?

Однако рука машинально начала писать в левом верхнем углу, и, что удивительно, на немецком! А писал я вопрос: какой сегодня день, месяц и год.

– А что, сам не знаешь? – удивился майор.

Помотав головой, отчего в ней что-то стрельнуло, дал понять, что не знаю.

– Двадцать седьмое сентября сорок первого года… – Немец остановился, увидев, что я начал писать.

– Какой Бабий Яр? – немец так смешно выговаривал это русское название… – А, так это в Киеве? Да, ты не мог об этом узнать здесь…

Конечно, не мог, откуда бы я в плену смог узнать о расстреле в Бабьем Яру? Просто помню это еще со школы, правда, не совсем уверен в дате, но что в последних числах сентября, это точно.

– Что значит, армии нужны теплые вещи? Какой?

Я писал, хоть и было очень больно буквально всему телу.

– А, нашей армии под Москвой нужны теплые вещи, а то солдаты мерзнут… Так скоро вашу столицу захватим и будем греться в ваших же квартирах…

«На днях вы начнете операцию „Тайфун“, но она закончится неудачно. Сталин снимает сибирские дивизии и перебросит под Москву. Вы ее не возьмете. Очень много солдат погибнет от холода, и вы отступите. Война не кончится, но Москву вы так и не возьмете…» – писал я.

– Так, лейтенант, – начал отдавать приказы майор, – одеть его – и ко мне в машину. Надо доставить этого русского в штаб армии. Тьфу ты, если бы не ваше излишнее рвение, он мог бы говорить. Теперь когда еще челюсть срастется?

– Вы думаете, герр майор, что он говорит правду?

– Это мы узнаем чуть позже. Но он прав в одном: теплой одежды у вермахта нет, если мы в ближайшее время не захватим Москву, это будет очень плохо. Наша армия не готова к зимней войне…

– Неужели так может быть, ведь мы уже их победили… – На лейтенанте не было лица от волнения.

– Я не знаю, Кенске, но то, что он говорит, следует выслушать и проверить.