Время решать

Эвар тряхнул головой, сбрасывая азарт увиденной битвы и успокаивая разгорячённую кровь. Сразу пришла мысль: ещё ночью я оплакивал гибель трёх человек, которые пали со мной рядом в дни революции. А сейчас, только что на моих глазах погибли сотни, если не тысячи людей — и никаких чувств, кроме возбуждения. Почему так? Оттого ли, что погибшая женщина была в двух шагах от меня, а солдаты обеих армий — в десятках метров? Или из-за их доспехов, скрывших кровь и увечья? Или потому, что Июльская революция — часть моей памяти, а война Роз — не более чем исторический факт, предмет увлекательной экскурсии? Всё-таки много ещё во мне от того, прежнего мальчишки-забияки, который размахивал ножом перед изображением Луи Филиппа…

2.

Эвар со смешанными чувствами направлялся к кабинету Жюли. Сейчас он толкнёт дверь — и предстанет перед самой прекрасной девушкой в мире. Но…

— Добрый день, Жюли!

— Привет, Эвар! — радостно улыбнулась психолог. — Как твои дела?

Улыбка этой девушки, хотя всего лишь дружеская, сбивала с мысли и вызывала желание повести разговор совсем не в том русле, которое намечено. Однако Эвар мысленно прикрикнул на себя и, не сводя жадного взгляда с красавицы-психолога, заговорил:

— Спасибо, Жюли. У меня уже начались наваждения, но пока ничего страшного.

— Что именно? — услышав про наваждения, красавица посерьёзнела.

— Ну… в эту ночь мне приснилась июльская революция: как мы строили баррикады, а солдаты сначала стреляли в нас, а затем перешли на нашу сторону…

Эвар замялся, не решаясь рассказать, чем закончился сон. Жюли внимательно смотрела в его глаза и, казалось, понимала, что многое недосказано.

— Потом я прогуливался по цветущему лугу, — вышел из положения Эвар.

— А как ты попал на луг?

— Не помню. — Эвар решил, что скорее умрёт, чем ответит на этот вопрос. Кроме того, он слышал, что при преодолении наваждений часть сна нередко выпадает из памяти.

— Ладно. А когда ты видел революцию, всё было в точности как в прошлом?

— Не совсем. Сначала я не собирался вмешиваться в события, но потом, когда началось строительство баррикады и появились солдаты…

Жюли покачала головой, помолчала немного, затем сказала:

— Я тебя понимаю. Трудно остаться в стороне, когда другие люди рискуют жизнью ради дела, которое тебе дорого. Однако в следующий раз помни, что всё это давно в прошлом и твоё дело победило. Будь снисходителен к прошлому, как и подобает победителю.

— Хорошо, Жюли, я постараюсь, — кивнул Эвар. — Однако у меня есть и другой вопрос.

— Да, я тебя слушаю.

— Почему ты не рассказала мне про Охранение?

Жюли смутилась, отвернулась, ответила не сразу:

— Я считаю, что тебе не нужно служить в Охранении.

— Почему? Туда берут даже девушек, а я мужчина.

— Девушки служат только на объектах низкого уровня риска. Если бы я была уверена, что и ты будешь служить там же, я с удовольствием рекомендовала бы тебя в Охранение. Однако я знаю тебя достаточно хорошо и не сомневаюсь, что ты попросишься на объект высокого уровня риска. Или я неправа? — она пристально посмотрела в глаза Эвара. Молодой человек смутился:

— Понимаешь, я же не девушка…

— Эвар, поставь себя на моё место. Ты бы направил в Охранение человека, который в нашей колонии всего три месяца и известен своей склонностью к неоправданному риску?

Молодой человек покраснел, но не так от упрёка, как оттого, что представил себе коралловые губы Жюли вблизи.

— Если я обещаю, что буду осторожен, ты меня пустишь?

Девушка вздохнула:

— Эвар, тебе не требуется моё разрешение. Ты можешь сам обратиться туда. Но учти: если командир группы сочтёт твоё поведение неосторожным, тебя сразу исключат из Охранения. Это будет неприятно и тебе, и мне.

Эвар кивнул:

— Жюли, обещаю тебе, что буду очень осторожен.

— Ну, хорошо, — кивнула девушка. — Сегодня в восемнадцать ноль-ноль приходи на пятый этаж того же корпуса, где у вас учёба. Комната пятьсот три.

— Спасибо, Жюли. Можно мне спросить? Почему служба в Охранении вызывает такое беспокойство? Мне говорили, что за всё время было только восемь несчастных случаев.

— Да, но из них шесть — в нашей колонии за последний год. Один смертельный.

— Понимаю, — вздохнул Эвар. — Клянусь, я буду очень осторожен. Но у меня ещё вопрос. Наверное, нам будут это преподавать, но… Жюли, как управляется колония? Кем?

Девушка вздохнула и улыбнулась:

— Не сомневалась, что однажды ты задашь этот вопрос, неисправимый республиканец. Могу тебя порадовать: короля у нас нет.

— А что есть?

— Для начала уточню, кто такие 'мы'. Мир Спасения — это свыше ста колоний.

— На Земле?

— Не только, хотя в основном — да.

— Прости, я слышал только про четыре колонии: нашу — амазонскую, а также европейскую, тибетскую и гвинейскую.

— Это самые большие. Общая численность населения в колониях превышает сто миллионов человек. Наши колонии находятся на всех материках и самых больших островах, более того — не только в настоящем, но и в прошлом.

— В прошлом? — вздрогнул от удивления Эвар. — Зачем создавать колонии в прошлом?