Время Рыцаря

Двигались через чащу, и в ее мраке на Альберта навалились страшные образы прошедшего боя. Чужая кровь топила его, он морщился и непроизвольно постанывал. Спутники не удивлялись, полагая, что капитан ранен. Однако в седельной сумке нашлась фляга с белым вином, и это несколько привело Альберта в чувство. А потом и вовсе что-то изменилось, словно лопнул в голове какой-то предохранитель, и Альберт неожиданно успокоился. Кошмары отступили, навалилась сильнейшая усталость, и мучило теперь только тело. От стремительности дневных событий, от смертельной рубки в монастыре, а также от долгого пребывания в седле ледяной ночью – от всего этого залихорадило, и отяжелевшая голова опускалась на грудь. Лишь боль в левой руке не давала окончательно погрузиться в сон. Конь брел через лес, предоставленный сам себе, а всадник, выпустив поводья и уперев руки в седло, отдался мерному покачиванию. Альберт не раз припадал к гриве, глаза закрывались в полусне, а черные, сливающиеся с тьмой деревья, окружавшие маленький отряд, то и дело цепляли мокрыми ветками. Начавшийся было дождик закончился, но холод совсем сковал.

Через некоторое время лошадь остановилась. С трудом подняв голову, словно в тумане Альберт разглядел двухэтажный бревенчатый дом, окруженный каменной изгородью. На одном из столбов, когда-то держащих ворота, догорал чадящий потрескивающий факел.

– Постоялый двор! – воскликнул Уильям.

– Точно, – донесся довольный голос Гроуса. – Здесь еще есть гостиницы, не то что в Бретани.

– Страшное место эта Бретань, – добавил сержант. – Я ведь тоже там воевал, и это такое место, где не найдешь ни ночлега под крышей, ни вина.

Проехав во двор мимо гниющих на земле останков деревянных ворот, беглецы спешились и направились к таверне. Сержант громко постучал кулаком в дверь, над которой висел пучок остролиста для защиты от молний и злых сил, и на шум открылось маленькое окошко. Но хозяин не спешил отпирать дверь, и лишь после угроз Гроуса ее сломать и обещания Альберта заплатить им открыли, порядочно повозившись. Радости от прибытия постояльцев на сером лице хозяина, квадратном из-за широких скул, не возникло, он что-то недовольно гудел переломанным носом, однако же не пытался оставить незваных гостей без крова и пищи. Кровь на доспехах усилила задавленный страх в его глазах.

Как и ожидалось, внутри было очень грязно, темно и холодно. Пахло горелым маслом, топленым салом и еще чем-то неприятным, а тусклый свет шел только от камина, где догорало несколько тощих дровишек. Торцом к огню на козлах лежала широкая столешница из досок, сбитых ржавыми скобами, а по бокам вытянулись две лавки. У стены рядом с дверкой на кухню стоял грубо сколоченный буфет, для прочности окованный тонкими железными полосками, и в нем рядком стояли глиняные кружки. Таверна была почти пуста, лишь за маленьким столом в углу уткнулся лицом в столешницу монах какого-то нищенствующего ордена. Перед ним стояла пустая фляга, а к стене был прислонен посох с крестом. Выцветшая ряса его была настолько истрепана и истончена, будто сшита из паруса Летучего Голландца.

– Комнату для господина! – первым делом сказал Уильям, а сержант сразу уселся за стол и выразительно стукнул кулаком.

– Наверху можете выбрать любую, которая понравится рыцарям, – уныло сказал хозяин и отправился на кухню.

Смотреть комнаты поднялся Уильям, несмотря на усталость не бросивший обязанностей оруженосца. Альберт же, не ожидая от осмотра ничего хорошего, устало уселся за стол напротив сержанта и, сдерживая озноб, принялся незаметно изучать своего попутчика. К Томасу он инстинктивно относился настороженно, а сейчас, в положении беглеца, от сержанта можно было ожидать всякого. Похоже, что Томас был из той породы людей, которые сразу чувствуют в вожаке малейшую неуверенность.

Хозяин поставил вино, за стол подсели Уильям с Гроусом, а в комнате запахло наконец жареным мясом.

– Сейчас бы лондонского эля… – заметил сержант, наливая из кувшина в кубок красное вино.

– Лондонского? Хорошо бы, – поддержал Уильям. – Да только стоит он на пять шиллингов за бочку дороже кентского. Впрочем, здесь ни того, ни другого не найдешь ни за какие деньги…

– Ты где-нибудь здесь платил деньги? – расхохотался сержант.

Уильяму не понравился этот хохот, и он нахмурился. Альберт тоже почувствовал в этом смехе поспевающий вызов и желание померяться силой. Когда все начинает идти не так, как задумано, эти люди, сильные характером, но обделенные властью по праву рождения, начинают поднимать голову. Но в сущности, Альберт слишком мало знал об этом мире, чтобы делать корректные выводы из поведения малознакомых людей. Попытка понять другого, поставив себя на его место, обречена, если этот другой сильно отличается от тебя и рос совсем в других условиях.