Время сестер

Она твердо решила для себя даже не выглядывать наружу и позволить Тауни уединиться, как ей того хотелось. Но внезапно услышала голоса и вышла на крыльцо, где обнаружила Харпер, сидящую на верхней ступеньке, и Тауни, которая разлеглась на качелях во весь рост и даже не предложила уступить место.

– Я не знала, что вы обе придете, – сказала она.

– А я не знала, что надо спрашивать разрешения, – сказала Харпер, подняв маленькую бутылочку «Джека Дэниелса». – За бабушку Энни. Покойся с миром и знай, что мы будем продолжать твое дело.

Тауни приподняла банку пива.

– За бабушку Энни. Это было твое любимое пиво. За наследство, которое ты нам оставила.

Дана присела на ступеньку рядом с Харпер и взяла у нее из рук бутылку виски. Она пригубила его и подержала во рту несколько секунд перед тем, как позволить жидкости соскользнуть в горло, согревая ее изнутри.

– За бабушку Энни, которая никогда бы не подумала, что увидит, как мы втроем пришли к общему мнению, но мы хотим, чтобы ты знала, что мы сделаем все возможное, чтобы твое дело жило и процветало.

– Ха! – фыркнула Харпер. – Никогда бы не подумала, что доживу до того дня, когда ты дотронешься своими губами там, где были мои.

– Виски убивает микробы, – сказала Дана. – Мы дали свои клятвы. Мы их сдержим, как считаете?

– Сделаю все, что в моих силах, черт побери, – кивнула Харпер. – Надеюсь, для этого мне не придется быть с вами белой и пушистой.

– Я тоже надеюсь, – сказала Тауни. – Нам нужно надевать маски радушия ради дяди Седа. Ему сейчас так грустно и совсем не хочется видеть, как мы ссоримся. Если что-то не нравится, то мы должны держать язык за зубами, пока он не выйдет.

– Соглашусь. Последнее время он выглядит таким ранимым. Я переживаю за него, но он не дает мне делать за него его работу в кафе, – сказала Харпер.

– Я постараюсь не вести себя как стерва, если вы будете делать так же, – сказала Тауни.

Дана сжала губы в тонкую линию и кивнула в знак согласия.

Они обе повернулись и уставились на Харпер.

– Ладно, ладно! Я сделаю все возможное, но чудес не ждите, – сказала она.

– Тогда по рукам, – сказала Дана. – Я думаю, ему стало бы легче и он, возможно, примирился бы с утратой, если бы мы устроили похороны.

– Интересно, почему она была против похорон, – нахмурилась Тауни.

– Думаю, мы узнаем, когда придет время, – ответила Дана. – Хотите зайти? Ветер северный, холодный.

Зачем, черт возьми, она это ляпнула? Ей не хотелось, чтобы они заходили в дом, и уж точно она не была готова быть «пушистой», как сказала Харпер.

– Я нет. На сегодня достаточно. Я возвращаюсь к себе, – сказала Харпер.

– Подожди… – Тауни поставила пустую банку на крыльцо. – Мне звонила мама. Она разозлилась на меня, так что не думаю, что мы увидим наше наследство, пока она жива.

– Она упоминала обо мне? – Харпер встала и протянула Дане бутылку виски. – Остался один глоток. Можешь допивать.

– Благодарю – Дана выпила последнюю каплю и оставила пустую бутылку на крыльце.

– Да, но только чтобы укорить нас в том, что мы обе глубоко ее разочаровали. Она вспоминает тебя исключительно в этих случаях. Это началось с тех пор, как мы были подростками и ты уехала в Калифорнию в тот интернат. После этого ты так и не вернулась домой. Почему?

– Она меня довела. Мне плевать на это дурацкое наследство. Я спокойно жила без него и, думаю, проживу и дальше без папиных деньжат, – заявила Харпер и ушла, не сказав больше ни слова.

Дана прислонилась спиной к столбику у крыльца.

– Что случилось тем летом, когда ее отправили в интернат? После этого все резко изменилось.

Тауни пожала плечами.

– Я точно не знаю. Папа никогда не перечил маме, когда она была в хорошем настроении, а когда она злилась, то тем более. Я ни разу не видела, чтобы она когда-нибудь злилась так, как тогда на Харпер. Ты видела картинку с надписью «Если мама не довольна, то никто не доволен?»

Дана рассмеялась.

– У меня была футболка с такой надписью несколько лет назад.

– В нашей семье это сущая правда. То, что случилось, когда мы вернулись домой, повергло мать в ярость. Она швыряла тарелки и причитала, что не сможет смотреть людям в глаза, и на следующий день Харпер увезли на Западное побережье. Я думала, что они нашли в ее спальне наркотики. После того, как она уехала, жизнь превратилась в кошмар, – сказала Тауни.

– Она была совсем маленькой, как и ты, Тауни.

– Она уехала в свой шестнадцатый день рождения. Должно быть, она серьезно влипла, ведь меня мама не прогнала, даже в тот раз, когда ей пришлось выкупать меня из тюрьмы. Может быть, она забеременела, но тогда она бы родила ребеночка.

– В жизни не поверю, что ты наломала дров!

– Я протестовала против политики правительства. Мне было все равно, но мой тогдашний бойфренд был радикалом. Меня схватили и бросили в тюрьму за то, что я врезала женщине-полицейскому, которая пыталась надеть на него наручники.

Дана прикрыла рот рукой. Ей с самого рождения предрекали всяческие неприятности – именно это ожидалось от незаконнорожденного ребенка. Зато двоим золотоволосым чадам приделывали крылья и ореолы.