Время шакалов

Так что, тебе, Черный, будет без разницы: есть – ли у тебя душа и сохранится ли она где-то во Вселенной.

Если твоя душа лишится твоего тела и твоих чувств, то ты уже никогда не сможешь ощутить себя тем бомжом, какой ты есть сейчас и не вспомнишь ты никогда: ни своего детства, ни всей своей жизни, потому что, все твои мысли и все твои чувства уйдут в небытие, вместе с твоим телом и твоим мозгом – компьютером.

И неужели ты веришь, что может быть душа у Горбачева, у ЕБоНа или Гитлера и ваши души встретятся на том свете и, может быть, даже подружатся? Конечно, нет, а потому успокойся и живи, как живется, независимо от того: есть ли у тебя душа или нет, и не уподобляйся тем несчастным людям, которые в церквях или из телевизора слушают всякий бред о человеческой душе и искуплении грехов своей души в каком-то ином мире.

Вечер закончился в молчании и Михаил Ефимович, допив свой квас, пошел спать на, привычное ему, место в соседней комнате – возвращаться в душный чердак ему не хотелось.

Х

В один из торговых дней, ближе к вечеру, небо неожиданно затянулось тучами, и едва Михаил Ефимович успел собрать и связать свои книги, как стал накрапывать дождь.

Прикрыв книги сверху полиэтиленовой пленкой, он торопливо пошел к своим товарищам, чтобы переждать дождь – идти к себе на чердак было далеко и его кормилицы-книги могли основательно промокнуть и потерять товарный вид.

Дождь накрапывал потихоньку, но как только Михаил Ефимович вошел в знакомый подъезд заброшенного дома, дождь резко усилился и через мгновение всё вокруг потемнело и струи воды, сплошной пеленой затянули окрестности, стекая ручьями с бетонного козырька над подъездом.

Михаил Ефимович порадовался за себя, что успел вовремя зайти под крышу, и поднялся к нелегальным обитателям единственной жилой квартиры в этом доме – хотя и с изуродованной дверью и выбитыми кое-где стеклами окон.

Общество было в сборе. Учитель приветствовал Михаила Ефимовича поднятой рукой и словами:

– Привет, Тихий! Заходи к нам: с бутылкой гость – с двумя хозяин! Как тебе удалось остаться сухим, когда на дворе идет сильный дождь?

– Я успел как раз до дождя – потому и не промок, – ответил Михаил Ефимович, ставя свои книги в уголок за дверью и вытирая вспотевшие руки платком, который всегда носил в кармане брюк.

– Ну и ловок же ты, насчет дождя, – заметил Учитель, – да и в остальном остаешься особым бомжом, так сказать, на хорошем счету: чистым и непохожим на нас. Как же насчет бутылки водки – как гость? Принес?

–Нет, Учитель, не успел взять – дождь начинался и надо было спасать книги, а до рынка дойти сухим и не замочив книг, я бы не успел. Но как-нибудь потом, оправдаюсь, ты же меня знаешь!

– Потому и спросил, что знаю. Но ты не переживай за нас. Сегодня Иванов припер с рынка двухлитровую бутыль с каким-то пойлом, вполне приличного качества, поэтому мы, в эту рань, уже здесь и начинаем трапезу под шум дождя.

Присоединяйся и ты к нам покушать, как непьющий. Не знаю, как ты держишься без выпивки при такой, нашей, жизни. Мы бы все сошли с ума или стали наркоманить, или нюхать клей, чтобы забыться, а ты ничего: жив, здоров и питаешь надежды перестать бомжовать, не прибегая к алкоголю и наркотикам. Железные скажу, у тебя нервы, Тихий!

– Прожил 15 лет с женщиной: по расчету, без взаимности и со скандалами – вот и закалился, – неожиданно для себя, промолвил Михаил Ефимович, присаживаясь к столу.

– Интересно, интересно, – оживился Учитель, – а нельзя ли поподробнее?

– Какие уж тут подробности, – ответил Михаил Ефимович, сожалея о сказанном,– женился по расчету на дочери своего начальника ради карьеры и квартиры, но расчет не оправдался, потому остался без квартиры и жены, а карьера получилась от научного сотрудника до бомжа – вот и весь сказ.

– Ладно, потом поговорим на эту тему о наших женщинах и их роли в нашей жизни и судьбе, а пока опустошим наш стол с выпивкой и закусками. Иванов! Ты сегодня на разливе своей дряни – угощай общество.

Иванов, не мешкая и не ожидая повторного распоряжения, разлил по стаканам бесцветную жидкость с резким запахом спирта и сказал: «Не сомневайтесь, я уже выпил стаканчик и, как видите, жив – здоров, бутыль эту мне пожаловали урюки – ну эти, азиаты, что я помог им разгрузить машину с картошкой и овощами. Сами-то они не пьют, а хозяин за работу дал им денег и эту бутыль с разведенным спиртом – судя по запаху, не очень очищенным».

Из закуски были только хлеб, ломаный большими кусками, зеленый лук, огурцы и помидоры дряблого вида, которые Иванов принес с рынка, выбрав их в контейнерах для отходов, где зацепил и круг плесневелой колбасы, которую тщательно обтерли сырой тряпкой и она приняла съедобный вид.

–Ничего, не отравимся, если будем еду запивать водкой, – говорил Иванов, наливая вновь в подставленные стаканы свой напиток. – Спирт, он обеззараживает, его в медицинских целях применяют для этого. Вот если не запивать, то можно запросто отравиться едой – у меня так, однажды, было.