Время шинигами

Цукуёми ничего не ответил, проявив отменное хладнокровие и терпение, подобное тому, как человеческие родители ждут, пока их непослушные чада устанут плакать. Я хотела сгустить тьму по спирали, просто чтобы позлить его, но что-то в отстраненном спокойствии, написанном на его лице, обратило мой жгучий гнев в холодный пепел. Он выглядел так, словно его душа была совсем далеко отсюда, как воздушный змей, украденный небом, оставившим лишь тонкую нить.

Как только ветер стих, он провел рукой по волосам, пригладив их.

– Я здесь не для того, чтобы за кого-то мстить, – скривился он, будто это слово показалось ему кислым. – Когда божества забирают то, что им не принадлежит, за этим обязательно следует бедствие. У всех нас есть свое место, и мое – среди звезд, а не здесь, внизу, в Ёми. Мой брат не понимал этого. Вот почему он потерпел неудачу.

– Какая смелость – прийти сюда и судить его уже после того, как он умер, – отозвалась я. Я уже не кричала, но все еще сжимала кулаки, борясь с желанием метнуть один из своих кинжалов ему в голову. – Вы, древние боги, только этим и занимаетесь. Бездельничаете, любуетесь звездами и осуждаете, а мир страдает.

Мои слова, казалось, должны были разозлить его, но выражение его лица не изменилось.

– Это зависит от божества, – сказал он, пожимая плечами. – Бог войны в последнее время определенно бездельничает, но, возможно, всем от этого только лучше. А вот богиня плодородия сейчас, пожалуй, излишне усердствует. Я уверен, лет через пятьдесят или около того мы увидим соответствующий рост смертности.

Я глубоко вздохнула.

– Зачем ты здесь?

– А, точно, – он выпрямился. – Нам нужно обсудить кое-что важное. Мы могли бы пройти в какое-нибудь более уединенное место?

* * *

– Ты носишь одежду простолюдинов, – заметил Цукуёми, пока я вела его по залам дворца.

Он перестал хмуриться перед каждой новой свечой на нашем пути и вместо этого теперь мрачно смотрел на меня, будто пытаясь все это понять. Тиё и несколько других служанок следовали за нами, обмениваясь паническими взглядами. Никто никогда не входил во дворец по моему приглашению, и теперь, после нашего разговора в холле, они не знали, то ли им кланяться Цукуёми, то ли быть готовыми перерезать ему горло, когда я подам сигнал.

– Все божества обладают такой потрясающей наблюдательностью? – спросила я.

– Императорский дзюни-хитоэ – это традиция.

– Что-то я не вижу на тебе двенадцатислойного халата, – заметила я. – Пока не попробуешь в этом походить, даже не заговаривай со мной о традициях.

Пару секунд он молчал, видимо обдумывая это, и высказал дальнейшие наблюдения:

– Думаю, это не имело бы большого значения, если бы никто не мог увидеть тебя, но столько света – это необычно для Ёми.

Мне потребовались колоссальные усилия, чтобы не стереть собственные зубы в порошок. Да уж, он точно не Хиро.

– Я в курсе, – ответила я, – но, в отличие от Идзанами, мне не требуется тьма, чтобы скрывать гниющее тело.

– Ты не так поняла, – сказал он. – Тьма нужна не для этого.

– А ты неправильно понимаешь уровень моей заинтересованности в этом разговоре.

Это наконец заставило Цукуёми замолчать, хотя весь его вид говорил о том, что усилия, потребовавшиеся для воздержания от дальнейших комментариев, причиняют ему физическую боль.

Я довела его до конца коридора и остановилась перед раздвижными дверями, которые мои служанки поспешно для нас открыли. В маленькой комнате оказались только низкий столик, несколько подушек и старые свитки из настолько потрескавшейся бумаги, что их было страшно разворачивать.

Во дворце было множество комнат, которые больше подошли бы для приема другого божества: зал Совета с шелковыми подушками на полу и деревянными императорскими столами; большой обеденный зал, где слуги устроили бы нам изысканный пир, во время которого ни один из нас не притронулся бы к еде; кабинет со старейшими свитками Ёми и хрустальной люстрой. Но что-то в пугающей правильности Цукуёми пробуждало во мне желание вывести его из равновесия. Я хотела, чтобы он почувствовал себя никем – богом, которого приняли, а затем отправили в чулан.

– Оставьте нас, – переступив порог, велела я слугам и забрала у Тиё свечу.

– Ваше Величество, – начала было служанка, бросив многозначительный взгляд на Цукуёми, – вы уверены, что…

– Идите.

Еще мгновение Тиё колебалась, буравя затылок Цукуёми, но поклонилась и ушла с другими слугами.

К моему разочарованию, Цукуёми никак не прокомментировал выбранную мной комнату, будто каждый день проводил переговоры в чуланах. Он уселся за стол лицом к окну, выходящему в бесцветную ночь. Я поставила свечу в центр стола и махнула над ней рукой, чтобы пламя согрело комнату. Свеча отбрасывала бледное сияние на лицо Цукуёми, его тень дрожала за ним, похожая на огромное чудовище. Как этот человек мог выглядеть один в один как Хиро и так сильно отличаться от него манерами?