Время шинигами

Двери мгновенно отворились, как будто служанка все это время ждала за ними, прижимаясь ухом. В ее широко распахнутых глазах читалась тревога, и на мгновение я заколебалась: она привыкла к моим вспышкам гнева, когда я имела дело с шинигами, так что две пары сломанных ног не могли настолько выбить ее из колеи. Наверняка случилось что-то еще.

Но, что бы это ни было, ей придется решить проблему самой. У меня не хватит терпения еще на одну катастрофу прямо сейчас.

– Пусть их вышвырнут наружу, – велела я. – Могут отправиться домой ползком.

– Да, Ваше Величество, – ответила Тиё. – Могу ли я…

Когда я прошла мимо шинигами, Канако ухватилась за мою щиколотку, вынуждая остановиться. Я повернулась к ней. Ее лицо исказилось от боли, но хватка была железной.

– Все еще не чувствуешь уважения? – спросила я, сжимая челюсти. – Я могу убить тебя. Уверяю: я легко обойдусь без одного шинигами.

Канако покачала головой, впиваясь ногтями в мою кожу.

– Я не поклоняюсь чужим богам, – сказала она.

Вздохнув, я выдернула ногу из ее пальцев и с силой наступила ей на руку. Та хрустнула, точно зачерствевший хлеб.

– Вышвырни их сейчас же, – бросила я Тиё, проносясь мимо.

«Чужие боги», – повторяла я про себя, следуя к кабинету. Эта проблема никогда не исчезнет. Я перестала бороться с ярлыком «чужачки» много лет назад, поняв, что это бесполезно. Божеств не должно волновать, что о них думают низшие существа. Моя мощь должна была погасить это слабое смертное сомнение. Потому что если она на это неспособна, то ради чего я пожертвовала всем?

Однако, несмотря на всю свою силу, я продолжала находиться в ловушке. Неважно, что слово «чужачка» жалило меня сейчас меньше, чем десять лет назад, итог был прежним: меня никто не уважал. Никакой самоанализ и никакая уверенность в себе не могли изменить того факта, что я не сумела заставить других называть меня иначе. Даже будучи самым могущественным существом в Ёми, я осознавала: ничто из этого мне по-настоящему не принадлежит. Дворец – кукольный домик, драгоценности – игрушки. Все вокруг было подделкой, потому что таким, как я, не разрешается называться богинями.

– Ваше Величество! – позвала Тиё, спеша за мной.

– Я иду в кабинет, – откликнулась я.

– Но, Ваше Величество, там, в холле, кое-кто дожидается…

– Мне плевать, даже если сама Идзанами восстала из могилы и явилась на чай.

Тиё закрыла рот, но при упоминании Идзанами ее глаза выпучились.

– Тиё, – я замерла, – неужели Идзанами…

– Нет-нет, Ваше Величество, – спохватившись, тут же покачала головой Тиё. – Но это кое-кто, с кем, я полагаю, вы захотите поговорить.

Я вдохнула, раздраженно сжав зубы:

– Кто?

Тиё уставилась себе под ноги.

– Он не назвался, но его лицо…

Она замолчала, но этого было достаточно, чтобы заставить меня сомневаться. Тиё не стала бы тратить мое время попусту. Если она отвлекла меня из-за этого гостя, значит, он был чем-то важен.

Повернув обратно, я последовала по коридору к входу во дворец. Тиё семенила за мной. Я вышла в главный холл, проскользнув мимо теневых стражей. Стены здесь золотые, украшенные фресками, а потолок расписан тысячами цветов.

У дверей, скрестив руки, стоял мужчина и рассматривал красочные стены. На нем было кимоно неземного белого цвета, которое сияло так ярко, будто излучало туманный свет. Он обернулся, столь же прекрасный и устрашающий, как бескрайнее море, с кожей, сияющей лунным светом, и глазами цвета самого черного угля. Человек, которого я никогда не ожидала увидеть снова.

– Хиро?

Глава 3

Я вытащила из рукава кинжал. Теневые стражи образовали между мной и Хиро стену, будто это могло меня защитить, но я прорвалась сквозь нее так легко, будто это был лишь дым. Мне необходимо было убедиться, что он настоящий. Вдруг он сейчас исчезнет в голодных тенях, как и другие лица, преследовавшие меня в темноте?

Но этот Хиро не казался иллюзией. Множество существ в бесконечной тьме Ёми принадлежат этому миру как бы наполовину: они размываются по краям, почти прозрачные во мраке, больше похожие на отпечатки чувств, чем на реальные образы. Но стоящая передо мной фигура имела холодные, резкие очертания и была настолько яркой, что могла соперничать с лунным светом. Взглянув на нее, я почувствовала, что вся моя жизнь до этого была сном и только сейчас я пробудилась.

Он был таким же, каким я его запомнила: восхитительным кошмаром, пропитанным Смертью, в призрачно-белом кимоно, в чьей тени шепчется тьма; его глаза, в которых можно увидеть отпечаток потаенной боли, блестели. Лицо четкое, точно стеклянное, кожа сияет лунным светом, – совершенство, существование которого невозможно.

Этот шинигами отправил моего брата в непроглядную тьму.

Я бросилась вперед и прижала кинжал к его горлу, но его рука перехватила мою. Его кожа обжигала сильнее солнца. Это заставило меня отпрянуть, хотя я была способна сокрушать горы.