Время скидок в Аду

Даже уже добравшись до окраин Серной Лагуны, неподалеку от того места, где меня так щедро развлекала Вера, я услышал, как по всему городу поднимается сигнал тревоги, как воют сирены и мои преследователи на четырех лапах — к счастью, вопли последних слышались пока вдалеке. И вся эта суета из-за старого доброго ангела. Хорошо, что большая часть жителей Пандемониума запрется дома, потому что никто не желает встречаться на улицах с адскими церберами, которые на самом деле не так уж привередливы — кого поймают, того и съедят. Оправдание вроде «я не сделал ничего плохого!» не действует ни на церберов, ни на их хозяев. У входа в город, где начиналась улица Виа Долороза — обычно на Земле в таких местах вешают огромные знаки приветствия типа «Добро пожаловать в Шебойган!» — висела табличка с надписью трехметровыми красными буквами «Никто не чист».

Я так спешил застать Рипраша, что был невнимателен и на входе в Стигийские доки меня остановил страж. Пришлось избить его до потери сознания и оттащить в сторону, но при свете фонарей я увидел, что он оказался всего лишь измученным старичком, очень хрупким и смахивающим на летучую мышь. Но вдруг он сумел безмолвно передать сигнал тревоги? Нельзя было тратить слишком много времени, жалея его. Я оттащил его в темный угол за огромную катушку с веревкой. Я по-прежнему не знал, что думать об обычных жителях Ада. Некоторые из них совершили такие жуткие вещи, что, узнай я правду, мне тут же захотелось бы сжечь их дотла. Других, например, Каз, совершить проступки вынудили обстоятельства, а кто-то вроде Рипраша после своих плохих дел показал себя совсем с другой стороны — отчего казалось странным, что их мучения до сих пор должны продолжаться. Но, несмотря на все, это был Ад: хватит ли мне сочувствия на всех его жителей, особенно если почти все они были бы рады увидеть меня мучающимся пленником?

Я направился к Доку Кракена, стараясь больше не столкнуться ни с кем из работников порта. К моей невероятной радости, я увидел, что на волнах покачивается «Ворчливая стерва».Пришлось немного поспорить с моряком, охранявшим вход на трап, убогим пареньком с перепончатыми пальцами на ногах и руках, очень подходящими для моряцкой жизни. Но я сдержался, никто не пострадал, а в итоге появился и сам Рипраш. Когда он увидел, что это я, великан поспешил запихать меня на борт и провести в свою каюту. Гоб спал в углу, свернувшись на стопке шкур, как домашний зверек.

Рипраш настоял на немедленном осмотре: смочил мои раны пощипывающей соленой водой и накрыл их горячей смолой — такое лекарство жгло кожу еще сильнее, чем раны. И все же я был глубоко благодарен ему за то, что в такой ситуации хоть кто-то решил попытаться меня утешить и вылечить.

Гоб проснулся в самый разгар осмотра и с любопытством наблюдал за всем процессом. Парочка моряков из команды Рипраша заходила, чтобы узнать, как они выразились, «кто тут вопит, как свинья, которую режут не с той стороны».

Я предупредил Рипраша о том, что на данный момент возглавляю список преступников Ада в графе «Разыскивается», так что он отдал указ своим рабочим поднимать трап и готовиться к отплытию.

— Можем встретить Стража гавани, когда доберемся до внешнего волнореза, — поведал мне мой замечательный великан. — Не хотелось бы завязывать драку, но если придется, тебе кое-что понадобится. — Он хмуро осмотрел меня. — Одеть тебя тоже не повредит. Ближе к середине Стикс становится все холоднее.

Я едва стоял на ногах, изо всех сил пытаясь сохранять равновесие, пока Рипраш копался в своих залежах. Конечно, ничто из его одежды мне не подходило — с тем же успехом я мог бы надеть на себя семейную палатку, но в матросском сундучке он нашел пару вещей своего босса Гэгснэтча. Естественно, в каждой рубашке было по две проймы для шеи — специально для переизбытка голов босса, но одним взмахом своего грязного когтя Рипраш превратил две проймы в одну большую, а штаны, хоть и очень мешковатые, подходили намного лучше, чем что-либо из гардероба Рипраша.

Правда, ничто не могло помочь мне одолеть боль в голове после суровой операции Доктора Тедди и смириться с осознанием того, что к стволу моего мозга прицепился какой-то монструозный краб, готовый в любой момент уничтожить меня, но мне не приходилось выбирать. Я вырвался из хватки Элигора, если не считать этой жуткой штуки, и это было чертовски лучше, чем поджариваться на адском огне — уж я-то знаю.