Время смеется последним

— К несчастью, у генерала много врагов. Сегодня они угрожали взорвать его жилище, и ему пришлось немедленно уехать. Вы ведь понимаете, он обязан заботиться о своей безопасности.

Взорвать его жилище? Долли напряглась.

Арк улыбался.

— Враги полагают, что он находится в своей резиденции. А он уже далеко.

Долли скользнула взглядом по лицу дочери. От карамболы вокруг рта у Лулу остались зеленые разводы.

— Но… мы здесь, — сказала она.

— Мы да, — подтвердил Арк. — А он нет.

Долли почти всю ночь пролежала без сна, прислушиваясь к птичьим крикам и шорохам за окном. Ей мерещилось, что наемные убийцы рыскают по территории, ищут генерала Б. и его пособников. Ищут ее, иными словами. Потому что она и есть главная пособница генерала, внушающая его врагам тревогу и страх, и они мечтают от нее избавиться.

Как могло такое случиться — с ней? Не успела Долли задать себе этот вопрос, как ее унесло в прошлое, в ту минуту, когда пластиковые блюда только начали крениться и деформироваться и жизнь, в которой она благоденствовала, полилась вниз раскаленным маслом. Этот поток привычных воспоминаний затягивал ее и раньше, в другие ночи, но сегодня с ней рядом на огромной двуспальной кровати лежала спящая Лулу в ночной рубашке с оборками — теплое дыхание, коленки как у козочки. Поздний ребенок, плод мимолетного романа с клиентом, звездным киноактером. Лулу думала, что ее отец умер, — так ей сказала Долли, предъявив для убедительности несколько фотографий одного бывшего бойфренда.

Перекатившись ближе к дочери, она поцеловала Лулу в теплую щеку. Рожать не имело смысла — зачем Долли ребенок? Она не противница абортов, и в любом случае карьера для нее важнее. И она решила все сразу и твердо, вот только никак не могла назначить день — уже начался утренний токсикоз с перепадами настроения и со всеми сопутствующими недомоганиями, а она все тянула и тянула. И дотянула до того момента, когда, цепенея от страха и одновременно от радости, поняла, что уже поздно.

Лулу шевельнулась, и Долли придвинулась ближе к дочери, обвила руками. Во сне Лулу не отшатнулась, как бывало днем, а легко и естественно вписалась в материнское объятие. Долли испытала прилив нелепой благодарности к генералу за эту двуспальную кровать. Такое редкое наслаждение — прижать дочь к себе и слушать, как бьется ее сердце.

— Не бойся, родная, — прошептала Долли в ухо Лулу, — я сумею тебя защитить, ты же знаешь. С нами никогда ничего плохого не случится.

Лулу спала.

На следующее утро к особняку подъехали две черные бронированные машины — вроде джипов, только потяжелее. Арк и несколько солдат сели в первую машину, Долли с Лулу и Китти — во вторую, на заднее сиденье. Долли было страшно и почему-то не покидало ощущение, что машина всем своим весом вдавливает их в землю.

Китти ошеломляюще преобразилась. Она помыла голову, сделала макияж и переоделась в платье из жатого бледно-зеленого бархата, без рукавов. Платье высветило зеленые крапинки в ее глазах, так что они теперь казались бирюзовыми, а не голубыми. Здоровый золотистый загар, легкий блеск на губах, легкие веснушки на носу; все вместе — так хорошо, что Долли и надеяться не могла. Так хорошо, что больно смотреть; и Долли старалась не смотреть.

Без задержек проскочив несколько контрольно-пропускных пунктов, они выехали на шоссе, огибающее дымчато-тусклый город. Вдоль шоссе группками дежурили продавцы фруктов, в основном дети. При виде джипов они поднимали над головой тяжелые связки бананов или размахивали картонными ценниками, а когда машины проносились мимо — скатывались с насыпи — а может, их отбрасывало потоком воздуха. Оглянувшись в первый раз, Долли вскрикнула, подалась вперед, хотела что-то сказать шоферу. Но что сказать? И она откинулась на сиденье и постаралась больше не оглядываться. Лулу смотрела на детей молча, на коленях у нее лежал раскрытый учебник математики.

Наконец город остался позади и потянулся плоский однообразный пейзаж, похожий на пустыню. Изредка встречались коровы или антилопы, щипавшие скудную растительность. Китти, не спросив ни у кого разрешения, закурила. Она выдыхала дым в щель над стеклом, но его несло обратно. Долли еле сдержалась, чтобы ее не отругать: Лулу-то чем виновата, почему она должна становиться пассивной курильщицей?

— Так что? — Выбросив окурок, Китти повернулась к Лулу. — Какие у нас планы?

Лулу помолчала, видимо обдумывая вопрос с разных сторон, потом уточнила:

— Вы спрашиваете про мои планы на жизнь?

— Вроде того.

— Я пока не решила, — очень серьезно ответила Лулу. — Мне всего девять.

— Ну что ж, разумно.

— Лулу вообще разумная девочка, — заметила Долли.

— Имелось в виду: о чем ты мечтаешь? — Китти явно нервничала, ее сухие наманикюренные пальцы все время беспокойно двигались, будто ей хотелось еще курить, но она уговаривала себя подождать. — Или у вас теперь мечтать не принято?

И Лулу, видимо, поняла, что на самом деле Китти хочется поговорить.

— А когда вам было девять, — сказала она, — о чем вы мечтали?

Китти помолчала, потом рассмеялась и закурила следующую сигарету.