Время снимать маски

Причина тому – память. Двадцать лет назад пятнадцатилетним парнем я приехал в Остин. Вы знаете, в то время я лишился всего: семьи, друзей, счастья. Я был убит горем и жаждал справедливости, но поздним вечером у порога губернаторского дома мои последние надежды разбились о людское равнодушие. Огненно-красная луна смеялась мне в лицо, снова и снова напоминая о родине, которой больше нет. И только чудо спасло меня от грозящего безумия – наша случайная встреча. Вы, в то время всего лишь простой офицер, приняли в свой дом мальчишку и превратили его в мужчину. Вы стали отцом и другом. Теперь я понимаю, что двигало вами, но это понимание нисколько не умаляет ваших заслуг. Мне требовалось крепкое плечо – я его получил. Благодаря вам я выжил и стал тем, кем являюсь сейчас. И не жалею об этом.

Каждый из нас грешен, как говорил мой старший брат. Но это не приговор. Какой жизнью вы, будучи под крылом у власти, жили до нашей встречи и как пользовались своим положением – не важно. Важно – кем вы стали потом. От прошлого тяжело избавиться. Оно грузом висит на шее, не давая набрать в легкие свежего воздуха, но вы побороли себя. Иногда я замечал внутреннее противостояние между вашими привычками и разумом. Но тогда понять его причины мне было не дано. К счастью, вы оказались человеком. В этом тайном сражении победу одержали разум и сердце. Верно говорил отец: люди меняются, никогда не поздно остановиться и никогда не поздно все изменить.

И это – правда, истина, которую я хранил в своем сердце всю жизнь. Я в нее верил и верю до сих пор, ибо даже в последние дни она нашла подтверждение. В каждом человеке есть что-то хорошее, есть чистая душа, жаждущая любви и света. Беда в том, что человек, ведясь на поводу у обстоятельств, или из-за слабости духа, добровольно загоняет ее в угол. Она забита, спрятана ото всех, а хозяин со временем и вовсе забывает о ее существовании. Нужен лишь толчок. Над этим и работал мой отец, об этом и рассуждал мой брат, в это и верила моя мать. Когда на твоих глазах происходят изменения, когда события заставляют взглянуть на жизнь с новой стороны, когда человек наконец понимает, что он человек…

Что касается меня, то, как уже сказал, я принял последние события и смирился с ними. Что еще мне остается? Двадцать лет искать виновника своей разбитой жизни, учиться бить, но не убивать, отработать навыки до совершенства, и – безуспешно. В какой-то момент пришло понимание, что в мире не осталось никого, кто мог бы направить меня по нужному следу. Все, что я нашел, это горькое разочарование. Подумать только! А всего-то надо было заглянуть в ваши глаза и влезть в вашу душу.

Пришло время поставить точку. Чего вы боитесь? Не смерти, она стала бы для вас облегчением, не мести, ибо знаете меня лучше, чем кто-либо. Вы боитесь осуждения. Однако забываете, что со дня нашей первой встречи вы решительно перечеркнули свое прошлое и больше не возвращались к нему. В вас верят, вас любят. Так не подводите народ, вернитесь к людям и встаньте на их защиту, как и прежде. Таков мой последний совет.

Генри Б. Донован".

Глава 57. Конец

По центральной улице, скрипя колесами, проехал фургон в сопровождении солдат и остановился возле таверны, подчинившись взмаху руки Шутера. Он заглянул под брезент и указал на Прайса.

– Этот задержится. Отвяжите.

Бывший шериф поднял голову и удивленно посмотрел на стрелка. Солдаты повиновались. Едва сапоги Прайса коснулись земли, Шутер отослал фургон и дождался, когда он пропадет из виду.

– Что теперь? Будешь учить меня жизни? – обреченно произнес пленник, запястья которого все еще удерживала веревка. – Или хочешь покончить со мной при всех?

Краем глаза Шутер видел Кэтлин, стоявшую в проходе между домами. Она замерла, словно боялась увидеть страшную развязку. Когда стрелок бросил на нее взгляд, Прайс повернулся туда же.

– Только не при ней, прошу тебя, – добавил он тише, потом заговорил быстро и почти шепотом: – Знаю, сейчас не время для оправданий. Поздно… Но выслушай меня… Это была ошибка. Вынужденная… То, что произошло… Оно мучило меня. Ведь у таких, как я, тоже есть сердце… Я испугался и сбежал. А что мне следовало делать? Просить прощения было уже не у кого… Всю жизнь я подавлял в себе голоса совести и привык к этому… Да, я последний отморозок, какого носит земля. Да, ты имеешь право на месть. Только сначала увези меня подальше отсюда, прошу тебя.

– Ты должен знать, Гарет Прайс, – отчеканил стрелок. – Все, что я делаю сейчас, касается только этого города. Ты наломал достаточно дров, и больше тебя здесь не будет. Это не мое желание, это желание горожан, а я лишь выполняю свой долг.