Время собирать груши

Современный КВН реже заставляет меня хохотнуть. Я так иногда подсматриваю КВН, и мне кажется, что Александр Васильевич Масляков был там культовой фигурой, а то, что сейчас, вся эта ротация то Пельш, то Хрусталев, то еще кто-то – это уже не то. Видимо, фишка в том, что Маслякова заменить невозможно. Александр Васильевич – это было выстроено, это был такой культ личности, и все хороводы вокруг него водили. Хотя старый КВН 60-х годов не строился вокруг него. Там Светлана Жильцова была соведущей. Им приписывали роман, это была такая фейковая сплетня в советские годы, и появилась реприза, что «Масляков на этой Свете не жилец». Потом, когда КВН снова зародился в 1987 году на телевидении, они попытались снова вести с Жильцовой, но она уже не вписывалась, и Масляков остался один. А уже в 90-е годы, когда капитализм пришел на нашу почву, он стал основателем и совладельцем телевизионного творческого объединения «АМиК» (Александр Масляков и Компания). Он стал фигурой, вокруг которой закручено все пространство. Но я не считаю необходимым рассуждать про это. КВН, слава богу, с 1961 года.

Деградация современного юмора

Сейчас много говорят о деградации современного юмора. Но я бы поостерегся от употребления слова «деградация». На мой взгляд, происходит упрощение или даже примитивизация многих сфер шоу-бизнеса, и юмора в том числе. Помню, в давние времена сам фанател от классической репризы Жванецкого «Ход, ход, ход… Одесский пароход», которая шла минут двадцать. Я думаю, что сегодня сам Жванецкий не только не читал бы такую вещь со сцены, но даже вряд ли стал бы ее писать. Просто в то время мы жили в такой неспешной, малоподвижной обстановке. Не было такого бешеного темпа, как сейчас, и мы имели возможность слушать. Это была эпоха, когда мы любили смаковать слова, выстраивать фразы. «Моя благодарность вам будет безгранична, в пределах разумного». «Тщательнéе надо, ребята». «Может, в консерватории надо что-то подправить?»

Говорят, что сейчас юмор стал примитивнее и опустился «ниже пояса». Не будем смешивать две разные вещи. «Ниже пояса» просто стало дозволено, как и многое другое, после краха советской государственной идеологии. Прорвало эту плотину, за которой долгие десятилетия накапливалось все недозволенное. Все ринулись в эту дыру и стали на эту тему шутить. В какой-то момент возникло даже ощущение, что со сцены можно материться. Но я бы разделил проблему того, что юмористы стали использовать пошлую или ненормативную лексику, с проблемой примитивизма и убогости тем. Бывают ситуации, где в определенном контексте употребление вульгаризмов может быть очень органично, убедительно и абсолютно не пошло. А с другой стороны, можно шутить абсолютно литературным языком на избитые замусоленные темы, и это, как раз, будет пошло.

Наверное, тут можно говорить о движении юмористов к какому-то заигрыванию со зрителем. Это, безусловно, имеет место. Причем парадокс в том, что тот же зритель, который в опросах показывает себя таким принципиальным поборником высоких критериев в юморе, приходит на концерты и смеется над убогими пошлыми шутками. Ребята, вы определяйтесь: или вы не ходите на такие концерты, или тогда уж в опросах не кокетничайте, говорите, что и вам нравятся простецкие шутки!

Сейчас еще принято говорить про «олдскульный» юмор и современное поколение юмористов. У меня бывали случаи, когда я шучу, выступая на сцене, а зал не реагирует. Это происходит по двум причинам. Проще сказать, что сегодня не очень хорошая (можно и жестче сформулировать) публика. Или есть классическое определение: публика-дура. Это очень тебя поддерживает, ты остаешься профессионалом, твой юмор по-прежнему качественный, вот только с публикой что-то сегодня не повезло. Вторая, более масштабная причина – ты не учел специфики сегодняшних зрителей, например иx возрастной состав, и всецело полагался на вчерашний, прошлогодний, какой угодно успех. Такое в моей жизни несколько раз бывало. Публика активно не принимала мое выступление. Поначалу я не понимал, как реагировать, чувствовал себя дико обиженным, проклинал этот концертный зал или эту конкретную публику. У Жванецкого была гениальная зарисовка: «Иногда кажется, что тысяча идиотов сговорились и пришли сегодня на твой концерт». Жванецкий настолько классик, что мог позволить себе любую характеристику любой аудитории, тем более в этом есть элемент красивого актерского кокетства. Что касается меня, я извлек полезные выводы, уроки из нескольких «прикладываний», скажем так. Пожалуй, сейчас не то что исключаю (нельзя ни от чего зарекаться в этой работе), но могу предположить, с какими трудностями можно столкнуться в той или иной аудитории, и могу постараться технично этих трудностей избежать.