Время собирать камни

  - Ты базар фильтруй, дефективный, - не меняя тембра голоса, сказал Виктор. – А то ведь и ответить придётся.

  - Перед тобой что ли, ответить? - спросил Виктора сосед, и выбросил вперёд руку, целясь кулаком новичку камеры в лицо. Виктор увернулся и неуловимым движением руки нанёс короткий удар нападавшему в горло. Тот захрипел и упав на колени в проход между коек, задёргался в судорогах. С верхнего яруса спрыгнули два молодых парня с фигурами борцов. Виктор вышел из прохода между койками, и встал спиной к двери так, чтобы держать в поле зрения всю камеру. Теснота камеры играла ему на руку, напасть на него сразу двоим не представлялось возможным, поэтому операция была поэтапной. Сначала Виктор своим "коронным" апперкотом уложил на пол одного нападающего, а потом "успокоил" ударом ноги в лицо, второго.

 Пришёл в себя и появился в проходе сосед по койке.

  - Ты откуда, такой крутой? – тихим голосом спросил он Виктора, всё ещё морщась от боли. – Зону топтал раньше?

  - Было дело, - нехотя сказал Виктор.

  - А чего темнил? Нам сказали, что в хату богатого лоха кинут, и что надо на него «жути нагнать». Выходит, что мы на нормального пацана бочку покатили и ментам на руку сыграли?

  - Выходит, что так, - пожал плечами Виктор.

  - Вот падлы, - покачал головой сосед и хотел сплюнуть на пол, но во время вспомнил, что плевать на пол в хате нельзя, витиевато выматерился. - Я откликаюсь на Лешего, а ты?

  - А я на своё имя, - секунду подумав, сказал Виктор, решив не раскрывать перед мало знакомым сокамерником свою былую кличку. – Меня зовут Виктор.

   - Не хочешь светить своё погоняло? – криво усмехнулся Леший. – Всё равно узнаю, ведь на тюрьме, как и на зоне, почта работает лучше, чем на воле.

  - Узнавай, если тебе это надо, - пожал плечами Виктор и поняв, что конфликт полностью исчерпан, направился на своё место и вновь вытянулся во весь рост на койке, устало закрыл глаза. Арест, и заключение его под стражу, а потом препровождение в следственный изолятор, оказались для него полной неожиданностью.

  «С чьей же это подачи я загораю здесь?» - думал он, перебирая в мыслях все возможные варианты и мучительно выискивая ответ на свой же вопрос. – «Наверняка это Литвиненко побеспокоился, но как это ему удалось? Ведь про увод денег от налогов знали всего несколько человек. Так кто же оказался «кротом» в моей фирме?»

 ...Наступили вторые сутки пребывания Виктора в камере следственного изолятора, и снова никто не вызвал его для допроса. Всё это очень походило на психологический прессинг. Похоже, кто-то сознательно пытается выбить его из колеи, лишить воли и заставить мечтать о любом способе, вновь обрести свободу. Виктор уже перестал тешить себя мыслью о досадном недоразумении. Он уже не сомневался в том, что всё, произошедшее с ним не только не случайность и не в горячке реализованное кем-то желание повозить его мордой об стол, а тщательно спланированная акция на его уничтожение. Официальное обращение, написанное Виктором в адрес следователя, дало результат только через два дня, но это был не тот результат, на который он рассчитывал. Завозился ключ в замке, загремел отодвигаемый засов, и дверь в камеру открылась.

  - Ну, наконец-то хоть увижу своего следователя, - подумал Виктор, вставая со скамьи и направляясь к выходу.

 Не очень молодая, довольно симпатичная женщина-контролёр, посмотрела на Виктора долгим, внимательным взглядом, потом опустила глаза и сказала, что его вызывают не к следователю, а в оперативную часть для беседы.

  - Это ещё для чего? – удивлённо спросил Виктор, но женщина ничего не ответила ему, молча закрыла камеру и приказала идти вперёд.

 Остановившись у двери кабинета опера, женщина тихо сказала ему в спину: - Вы там это...поаккуратнее разговаривайте с Иваном Фёдоровичем.

  Виктор резко обернулся и посмотрел на женщину. Взгляд её был слегка смущён и встревожен.

  - Спасибо за предупреждение, - тихо сказал Виктор. – Вы замечательная женщина, и форма вам к лицу. Женщина смутилась ещё больше и, не поднимая глаз, постучала в дверь кабинета.

 Тюремный опер, немолодой уже, сухощавый майор, вышел из-за стола и пожал вошедшему Виктору, руку.

  - Прошу садиться, Виктор Сергеевич, – предложил опер и жестом указал на стул. Видимо майор решил придать беседе доброжелательный тон.

 Как человек сведущий в тюремных традициях, всё-таки имея за плечами срок, Виктор знал: для беседы в оперчасть периодически приглашают практически всех обитателей следственного изолятора. Хотя бы для того, чтобы сбить с толку и скрыть от контингента тех, кто сотрудничает с администрацией, а, попросту говоря – стучит на сокамерников. «Наседки» есть почти в каждой камере, но распознать их порой бывает очень трудно, почти невозможно.

  - Виктор Сергеевич, мы оба понимаем, что вы у нас надолго не задержитесь, и пассажир вы нетипичный для здешнего контингента, но я обязан выслушать ваши жалобы, если таковые есть, а так же услышать пожелания, если и такие у вас имеются.

  - Если у меня и есть жалобы или пожелания, то они не в ваш адрес, - сказал Виктор.