Время собирать камни

— Буду с вами Иван честен, но главное краток, как вы любите, — сказал он, доставая документ, и протягивая его мне. Первое, что бросилось в глаза — это подпись президента Никсона, вторая явно Хелмса, напротив должности и ещё одна Генерального прокурора. Заинтересовавшись, я стал читать его и у меня едва не открылся рот от удивления. В документе мне предоставлялось гражданство, и я освобождался от ответственности за все дела, которые совершил до подписания этого документа на территории Америки. Своего рода индульгенция, без всяких условий, под которой значилось моё имя, где нужно было поставить только подпись о согласии. Ну точнее две подписи, поскольку экземпляра было понятное дело, два.

— Зашли я смотрю с козырей, — покачал я головой, возвращая ему документ, — в обмен на что?

— Всё, что у вас есть на демократов, и желательно сенаторов и конгрессменов, — без колебаний ответил он.

— А-а-а, хотите устроить им встречный пал, — понял я его идею, которая в принципе могла и сработать.

— Ваш ответ?

— Берите ручку, бумагу, и пусть ваш шофёр покатает нас кругами, — ответил я, закрывая глаза и откидываясь на сидение.

Он беспрекословно сделал всё, что я сказал, и потом я стал диктовать имена, даты, события и всё, что помнил из своих воспоминаний. Это было просто, поскольку, поднимая всю прессу ещё с самого начала противостояния с ЦРУ я вспомнил многое видя перед собой знакомые фамилии и события, а потому вывалил на него всё, что знал по этому временному периоду. Закончив, я открыл глаза, видя, как он аккуратно откладывает четвёртый исписанный полностью листок рядом с собой.

— Ну, надеюсь вы уже сами там рассортируете кто из них демократ, а кто республиканец, я просто перечислил всех, о ком читал там и тут.

Ричард Хелмс взял в руки листки бумаги, ещё раз пробежался по ним глазами, затем молча протянул мне ранее просмотренный мной документ и ручку. Поставив подпись на обоих копиях, я одну взял себе, вторую отдал ему, и он положил документ к написанным листкам.

— Благодарю за помощь, — склонил он голову, показывая, что мы возвращаемся к моему отелю.

— Доброго дня, — попрощался я и вышел из лимузина, поднимаясь к себе в номер. Документ я не стал показывать жене, сказав, что всё уладил и про нас не будут больше писать гадости, чем её очень обрадовал, а сам решил положить его в нашу совместную банковскую ячейку, чтобы не таскать постоянно с собой, там и так лежали нереализованные мной бриллианты, а ведь нужно было ещё отвезти в Нью-Йорк долю Давида Марковича! Пока с разборками с ЦРУ это делать было слишком опасно.

* * *

Все следующие дни я пристально смотрел за прессой, в которой просто начался какой-то ад. Вскрывались факты по демократам, которые я предоставил в руки президента и американский истеблишмент испугавшись начавшихся громких коррупционных дел, стал говорить, что президент Никсон конечно нехорошо поступил, подсматривая и подслушивая за конкурентами, но он хотя бы не воровал такими объёмами, как его противники и в конце концов не так уж он был не прав, если подозревал их во взятках.

В общем эту историю, журналисты и ведущие республиканских каналов перевернули с ног на голову и вот уже воскреснувший из пепла словно феникс президент, которому недавно хотели объявить импичмент, потрясая кулаком с трибуны, обещал разобраться со всеми взяточниками и мошенниками в Конгрессе и Сенате. Правда кроме слов и тех уголовных дел, что уже были заведены в отношении тех, кто видимо не поверил его словам про имеющийся компромат, новых скандалов больше не последовало, и я понял «что парни договорились». Грешки Никсона замяли, поскольку на свет всплыли ещё большие грешки его оппонентов.

Насколько благодарен оказался мне президент, я узнал через месяц после окончания всей шумихи в прессе, перешедшей наконец на внешнеполитические новости. Меня с Кэтлин позвали на ужин к Никсону, а я захватил с собой ещё и Добрынина, который после этого ужина честно мне признался, что я лучший сотрудник консульства за последние десять лет точно. Он и так был вхож в американские элиты, поскольку был человеком с незашоренным взглядом, умеющим договариваться с любым, даже весьма неприятным собеседником, и часто был приглашён туда, куда попасть людям даже из посольской среды было нельзя, но видя, что мы с ним дружны, перед нами обоими открылось ещё больше дверей, как например сегодня, и мы оба были этому только рады.

Глава 35