Время собирать камни

Помолчав немного, Мишка встал, подсыпал в кастрюлю чуть-чуть соли и размешал. Остальные делали вид, что не обращают на него внимания, но на самом деле каждый слегка напрягся: история чудесного преображения Григория была у всех на слуху, и во многих семьях ломали головы, как тетке Рае удалось сотворить такое со своим алкоголиком. Мишка еще помолчал, а потом нехотя произнес:

— Да какой тут опыт? К Антонине сходишь, сделаешь, что она скажет, вот и весь опыт.

Сашка с Колькой переглянулись. Виктор, которому имя Антонина ничего не сказало, сделал вид, что все понял.

— Это кто, Антонина? — недоуменно спросил Андрей.

Мишка, Сашка и Колька посмотрели на него, как на маленького.

— В деревне живешь и Антонину не знаешь… — недоверчиво покачал головой Сашка. — Колдунья местная, ведьма.

Виктор с Андреем одновременно рассмеялись.

— Да че вы лыбитесь? — рассердился Мишка. — Говорю вам, она батю нашего от водки отвела. Ведьма, самая настоящая, у родителей своих спросите. И живет в проклятом месте, за околицей.

— Почему же оно проклятое?

— Потому. Потому что там дороги скрещиваются.

— Ну и что?

— Эх, елки… Вы, городские, ни черта не знаете. Да то, что нельзя на перекрестке дом ставить, там нечистая сила заводится. Если крест не прямой, а кривой, то там черти и всякая нечисть так и ходит.

Андрей недоверчиво оглядел остальных — Виктор по-прежнему усмехался, а Сашка с Колькой серьезно кивали головами.

— Да ладно, ребят, вы что?! — не выдержал он. — Это ведь суеверия бабкины!

— Суеверия? — прищурился Мишка. — А как же суевериями батяня наш из могилы выполз, а? Одной ногой уже там стоял. Ну-ка, объясни мне!

Андрей промолчал. История исцеления почтальона и в самом деле была загадочной.

— Вот то-то, — подытожил Мишка. — Ладно, валите сюда, раков будем есть. И давайте-ка не трепитесь о том, что слышали, а то меня мать убьет. Поняли?

Все согласно кивнули и, потягиваясь, начали подниматься с травы.

Обратно возвращались уже вечером, сытые и молчаливые. Раков Мишка сварил отлично, как обычно.

Глава 4

Правильно, правильно, давайте разберем старые вещи. Старые вещи, особенно когда их много, очень обременительны. Старые вещи, они ведь такие… нехорошие, невкусно пахнущие, пыльные, противные. Чужая жизнь, ее следы, ее останки собраны в этом хламе, который нужно выбросить на помойку. Да, на помойку. Ведь мы собираемся начать новую жизнь, совсем не связанную со старой. Ну, может быть, пару ностальгических воспоминаний можно оставить, и только. А для них старые вещи могут быть даже вредны, потому что они говорят тебе все не так, как хотелось бы слышать и вспоминать, а так, как оно было на самом деле.

И поэтому старые вещи могут быть опасными.

Очень опасными.

Дом неохотно подчинялся новым жильцам. Тоне казалось, что за прошедшую неделю она проделала массу работы, но в субботу поняла, насколько ничтожными были все ее усилия.

— Ну, все, — бодро сказал Виктор, проснувшись рано утром. — Сегодня вместе разбираем дом. Сначала давай первый этаж разгребем, согласна?

— Согласна.

— Нам осталось три комнаты, зал мы разобрали. А потом можно крыльцом заняться. И вообще, я посмотрел, крышу бы подправить надо перед зимой.

— А мансарду ты когда хочешь разбирать?

— Да пускай хоть всю зиму стоит, она же тебе не мешает. Мы ведь будем пока жить только в нижних комнатах. Куда нам еще и две верхние? Ну так и пускай там всякий хлам пылится, а по весне разберем. Не все сразу, дорогая, не все сразу!

Виктор собирался потрепать Тоню по голове, но, глянув на ее туго заплетенную косу, передумал.

Весь день они вытаскивали из двух комнат мебель, старую одежду, какие-то бумаги и относили их на помойку за околицей с помощью двух нанятых Виктором деревенских мужиков. Работа продвигалась медленно и как-то неохотно. У Тони, обычно с жаром бравшейся за любую уборку, опускались руки при виде того, сколько им еще осталось делать. Это дом капризничает, против своей воли думала она. Мешает.