Время спать

— Нет, — ответил он с видом человека, который привык к таким простым предположениям.

До смешного высокий чернокожий мужчина в полосатой пижаме — похоже, слепой — вышел из двери, которая была прямо перед нами, руки он вытягивал перед собой; мне показалось, что он сейчас скажет: «Исцели меня, Иисус! Исцели меня!» — но вместо этого он уперся в стену напротив. Проходя мимо, я не спускал с психа глаз, думая, что он отойдет от стены, но он распластался по ней, как огромный паук, он будто отказывался признавать, что она вообще существовала; а еще там была комната отдыха, характерная для подобных учреждений, чем-то похожая на комнату отдыха в «Лив Дашем», только вот отдыхом там и не пахло. Пять-шесть человек — кто в обычных халатах, кто в белых больничных, а один оригинал в костюме и при галстуке, — не говоря ни слова, сидели полукругом у телевизора и смотрели двенадцатичасовые новости, причем громкость раз в пять превышала нормальную: телевизор будто понимал, с каким трудом его сообщения доходят до зрителей. Все это было похоже на собрание Клуба анонимных кататоников. Мы остановились в конце коридора, перед чем-то напоминающим приемную, с зеркальным стеклом, в которое наш дежурный постучал и ушел.

— Иду, — донесся голос откуда-то издалека.

Я бросил взгляд на побелевшего Ника.

— Давай уйдем отсюда, — прошептал он.

— А что такое? — не понял я.

— Ты посмотри, что они сделали со всеми этими людьми.

Из-за угла показалась явно страдающая отсутствием аппетита женщина (лет тридцати, но с телом десятилетней девочки) и направилась к нам уверенной походкой, будто мы договаривались о встрече и именно на это время.

— Ты хочешь трахнуть меня, Ян? — спросила она, пристально вглядываясь в мое лицо и явно видя лицо другого человека.

Глаза у нее пылали гневом.

— Если хочешь, можешь это сделать. Прямо здесь!

Она задрала подол своей сорочки, обнажая ноги и лобок, и мне стало не по себе — наверное, солдаты союзников видели что-то похожее, сваливая трупы в братские могилы. Это сбивает с толку либидо. Мне вдруг стало стыдно за себя. Но, к счастью, в этот момент открылась дверь приемной и она убежала.

— Здравствуйте, — сказал человек в белом халате.

Это был усталый человек в очках-хамелеонах, с лицом, усеянным следами от угревой сыпи.

— Здравствуйте, меня зовут Габриель Джейкоби. А это мой сосед по квартире Ник Манфорд. Вам должен был звонить доктор Прандарджарбаш…

— Да, я знаю доктора Прандарджарбаша.

Я медлил, чувствуя себя школьником, который вместе со своим шкодливым другом просит у взрослого человека что-то, что детям ни к чему; я подтолкнул Ника локтем.

— Что? — удивился он.

— Ну, скажи ему.

— Что?

— Что ты хочешь пройти здесь курс лечения.

Ник уставился на меня, как запуганный кролик.

— А я не хочу, — тихо сказал он и присел на прислоненный к стене оранжевый пластмассовый стул.

В этот самый момент — доктор как раз пригляделся к его одеянию и, похоже, был готов решить, что мы зашли сюда просто шутки ради — я совершенно потерял голову.

— Нет, ты хочешь! — заорал я так громко, как только мог.

Из дверей повысовывались чьи-то головы, все смотрели на меня, как… ну, в общем, как на сумасшедшего.

— Это ж твои собратья, разве нет? — махнул я на обитателей коридора. — С такими же, как у тебя, способностями? Которые могут слышать и видеть то, что не слышно и не видно всем остальным? Ты должен хотеть остаться! Тебе с ними о стольком надо поговорить!

Ник решительно смотрел в серый больничный ковер; хотя мои глаза и были затуманены яростью, я заметил у него на макушке морковного цвета пятно.

— Простите, — сказал доктор. — Вы не могли бы…

— Да где ж тебе еще хотеть быть, Ник? Ты обрел свой дом!

— …не повышать голос. Это мешает больным.