Время-судья

– Да не разбираюсь я в машинах этих, и номер мне ни к чему. Но машина дорогая, это я и так пойму, без всяких марок да названий. Добротную вещь определю на глаз, кой-чего в жизни повидала. Отец мой, царство ему небесное, при советской власти в больших начальниках ходил. И одета дамочка была шикарно. Ну я два и два сложила и решила: должно быть, жиличка моя с мужем этой бабы шашни крутит. Выждала малость – и к ней. Вроде как узнать, все ли в порядке. Она дверь открывает, смотрю, глазки бегают, и от меня не чает как избавиться. Ага, думаю, угадала. Наверняка девка богатенького отхватила. Я ей «всего хорошего» – и к соседке. Давай пытать, кого видела да что слышала. Про бабу эту рассказывать не стала, у соседки язык точно помело, а жиличке вредить не хотелось, где еще такую найдешь. Тихая и платит вперед. Соседка клялась и божилась, что никого не видела. Потом, правда, вспомнила: столкнулась как-то с мужиком в подъезде. Солидный мужик. В нашем доме таких не водится. Он буркнул «здравствуйте» и от соседки отвернулся, не хотел, чтобы она лицо его видела. Мужик не старый, но и не молодой. Как раз бы этой бабе, что на машине уехала, в мужья бы подошел.

Ирина замолчала и принялась потчевать Берзиня. Тот от угощений отказался и спросил с намеком на разочарование:

– Это все?

Было заметно, как тетка бьется над нелегким вопросом: продолжать или нет? Алчность победила.

– Я бабу-то хорошо запомнила. Лицо у нее такое… холеное. Красивая женщина, хочу я сказать. И вдруг вижу: ее по телевизору показывают.

– По телевизору? – усомнился Берзинь.

– Ага. Показывают фотографию и говорят: «Ушла из дома и не вернулась». Я на следующий день к жиличке. Да дверь никто не открыл. Уж потом-то ясно стало, она к тому моменту месяц как в покойниках, а я, грешным делом, подумала: может, они с любовником бабу-то того… чтоб счастью их не мешала.

– Значит, следователю вы об этой женщине не рассказывали?

– Грешна, промолчала. Да и что толку? Кому мои слова помогут? Одна пропала, другую зарезали… жуть какая. – Тут она торопливо перекрестилась.

Берзинь вновь взглянул исподлобья и заявил:

– Вам лучше быть до конца откровенной.

– Фамилия этой женщины Гришина, Татьяна Витальевна. За любые сведения о ней вознаграждение обещали.

– И вы не сообщили о ней в полицию? – влезла я, тетка взглянула на меня с недовольством и тут же повернулась к Берзиню, она тянулась к нему, как цветок тянется к солнцу.

– Сообщили? – спросил Лео, судя по всему, его одолевали сомнения, что она в самом деле обратилась в полицию. Хотя деньги должны были сыграть решающую роль.

– Нет, – покачала головой Ирина в некоторой нерешительности. – Я не хотела иметь ничего общего с этой историей. И эту Гришину всего один раз видела… Могла ошибиться… Но потом по телевизору опять объявили… про вознаграждение. Муж, а вовсе не полиция.

– И вы ему позвонили? – нетерпеливо задала я вопрос.

На этот раз она на меня даже не взглянула.

– Позвонила по телефону, который на экране был. Просто чтоб узнать, что к чему… Ну и сказала, что видела эту бабу в такое-то время по такому-то адресу. Сначала они даже не особо заинтересовались. Оно и понятно, я ведь видела ее задолго до того, как она пропала. А потом мне позвонили, на следующий день. Муж этой Гришиной. Приехал ко мне и долго выспрашивал. Только не особо я что рассказать могла.

– Денег дал? – спросил Берзинь.

Ирина кивнула:

– Дал. Куда больше, чем мой рассказ стоил. И намекнул, чтоб я об этом помалкивала.

– То есть он не хотел, чтобы в полиции об этом узнали? – уточнил Лео.

– А кому еще я сказать могла? Ясное дело, не хотел он, чтоб о его шашнях знали. Я б, ей-богу, решила: они с жиличкой моей жену того… чтоб не мешала, да по времени не сходилось. Может, он, конечно, от обеих избавился, но я не особо в это верила. Если честно, мужик-то мне понравился. И видно, что переживает очень. В общем, ничего я в этой истории не поняла. – Тут она замолчала, выразительно глядя на Берзиня.

– Это все? – с сомнением спросил он. Некоторое разочарование в голосе прозрачно намекало: для продвижения зятя по службе этого маловато.

С полминуты Ирина молчала, на лице читалась борьба чувств. «Как бы она врать не начала», – подумала я с неприязнью.

И тут она вновь заговорила:

– Записка была. Я Гришину обещала про нее молчать, но вам скажу.

– Какая записка? – нахмурился Берзинь.

– Еще до того, как бабу эту первый раз по телевизору показали, я к жиличке зашла. Я уж потом высчитала, было это примерно через неделю после ее убийства. Позвонила, дверь не открывают. У меня, само собой, свои ключи. Ну я и зашла. Уж очень интересно было догадки свои проверить, насчет любовника богатого. Никаких мужских вещей в квартире не видно. Только жиличкины. Не похоже, что с ней еще кто-то жил. Барахлишко у нее скромненькое, шубы и той нет, не подумаешь, что богатого подцепила. Короче, ничего интересного. Я уж уходить собралась, заглянула в кухню, а на столе записка: «Забудь сюда дорогу».

– И все? – спросил Берзинь.