— Но мы ничем не пользовались. — У него это, что ли, тоже впервые? Я сказала ему, что это не имеет значения, — таким голосом, что, вероятно, удивил его так же, а потом попросила у него сигаретку, которую он дал мне в виде щепоти табаку, «Ризлы» и картонного квадратика. Мы договорились спуститься в бар и вместе тяпнуть «змеиного укуса»[113]
, но на лестнице я его потеряла в толпе, несшейся наверх, и мне вдруг так отчаянно захотелось воздуха и пространства, что я пробралась к выходу и наружу в Кэмден, в ведьмовской час. Все колобродили в полусвете, вываливались из пабов в драной джинсе и клетчатом или черном на черном, кто-то сидел кружками на полу, пели, играли на гитарах, другим дядя говорил сходить повидать другого дядю, дальше по дороге, у которого есть дурь, которую рассчитывал заиметь собеседник. Я себя почувствовала люто трезвой, одинокой: хоть бы мать появилась, что ли. Вошла в кольцо незнакомых людей на тротуаре, похоже — из моего племени, — и скрутила ту покурку.