Время своих войн 1-2

Ельцину была оказана существенная помощь и во время событий августа 1991 года, когда руководящая верхушка СССР, блокировав Горбачева, попыталась восстановить систему, обеспечивающую целостность СССР. Сторонники Ельцина удержались, причем он обрёл значительную (хотя и не полную) реальную власть над силовыми структурами.

Все союзные республики, воспользовавшись ситуацией, объявили о своём суверенитете (правда, многие сделали это в своеобразной форме, не исключавшей их членства в Союзе).

Таким образом, сейчас де–факто произошёл распад Советского Союза, однако де–юре Советский Союз существует. Я уверяю вас, что в течение ближайшего месяца вы услышите о юридическом оформлении распада Советского Союза…»

(конец вводных)

----

— Были и даже есть бабы с яйцами.

— Типа Мата Хари?

— Вот уж нет! Подумаешь, расстреляли зарвавшуюся блядь, а писков–то сколько! Правильно расстреляли — стала путать собственное блядство с работой, в которую оказалась вовлечена. Либо дура, либо жадная, либо то и другое вместе. Работая на разведку, нельзя брать халтуруку на стороне. Я про Тетчер. Есть женщины — они в политику не идут, есть бабы — такие везде, но есть и вовсе не бабы, а биологические недоразумения — мутации вроде Новодворской — не к ночи будет упомянута! — но я опять же не об экземплярах паноптикума…

— Щепка! Тормози про гнилушку — надоело! Извилина, расскажи историю, чтобы солдатская, под настрой, с философией, правда, да и хрен кто такую раньше слышал!

— Ну, барин, ты и задачки задаешь! — тянет кто–то.

Но Сергею повторять не надо. Этих историй у него тысячи — каждой место и время.

— Во времена средневековых войн один наемный солдат спас город Сиена от иностранных захватчиков. Никакие деньги или почести — сочли горожане — не шли ни в какое сравнение с тем, чем их город сохранил свободу! Обсуждалось не провозгласить ли солдата правителем города? Но и это горожанам казалось недостаточно. Наконец, кто–то из участников ассамблеи, собранной специально по этому поводу, предложил: «Давайте его убьем и провозгласим святым покровителем города!» Что и было проделано — с воодушевлением!

— Бздец! Надеюсь, история без намека.

— Будущее отбрасывает тени?

— Сплюнь!

— Куда? Тут тесно, аккурат на Федю получится, а он… ну, вы сами видели. Как отсрочит лет на пятьдесят!

— Тогда я первый в очереди! Куда Феде плевать? В ухо?

«Четвертый» молчит, но слушает внимательно… как всегда.

— Черт те знает, чем занимаемся, — вздыхает под свое сумрачное Седой. — Извилина, а криминальные в твоем раскладе задействованы?

— Задействованы, но не эти.

— Надо бы и этих …

— Расходным материалом?

— Да нет, свои мужики. Есть средь них… — с нажимом говорит Седой, не вдаваясь в подробности. — Есть–таки! Просто не сложилось им нашей похлебки вкусить, вот и пошли в слепни. Для них это что–то вроде хобби, куража ищут, надо бы им другое направление показать…

Извилина сам понимает, что из таких, что не ладят с законом при любом режиме — «власть — сама по себе, мы — сами по себе», во времена вражеских нашествий, получаются лучшие партизанские отряды. Только вот нашествие на этот раз произошло иное, хитрое. И тут, пока телевидение не объявит, мол, «нашествие, братцы, спасайте!» — даже не поверят. Не дано такого понять, не умещается в голове, что телевидение давно вражье, не за государство оно, а вовсе даже наоборот, и газеты тоже, и радио, и всякая иная говорильня, что не блюдут они больше интересов ОБЩИНЫ, а вбивают клинья, пытаются уничтожить, и преуспели…

— Что самое сложное во взятии банка?

— Отход! — ни секунды не задумываясь, говорит Замполит. — Унос себя драгоценного и, желательно, изъятого.

— Вот, допустим, ты обращаешься к специалистам по изъятию банковских излишеств и предлагаешь им обеспечить гарантированный, заметь — гарантированный! — отход. Освобождение от преследования и прочих неприятностей. Поверит ли в серьезность предложения, если не объяснить каким образом это будет сработано? Согласятся пойти втемную?

— Залог.

— Какой залог?

Седой говорит — «какой». И, действительно, все понимают, только такой и может быть залог на подобных условиях. Человеческий — женами, детьми…

Георгий машинально сплевывает в ладонь — смотрит, нет ли крови. Растирает между ладоней.

— Можно и так.

— Постараются кинуть.

— Только несерьезные.

— Эти тоже.

— Есть другие, — говорит Сергей.

Седой успевает многое: заскочить в молочный павильон, сторговать кусок козьего сыра, и уже дома, обогатившись с грядок, моментом настругать таз салата, который по какому–то недоразумению обозвавшись «греческим», порадовав глаз объемом, оскорбил мужские желудки отсутствием калорий, что опять дало повод Мише заговорить о баране, Сашке о Мише, а Георгию, прервав обоих, о боевом расписании…