Время своих войн-1

   - Хрен смерти покажи и живи! Небоись - за "енто дело" не ухватит! Ишь, чего удумал! Помирать... Это когда подлые живут?! Назло живи! В укор! На страх им! Памятью, злостью... мало ли поводов, чтобы жить?

   Поминутно выходил и возвращался снова. Трогал сухой шершавой ладонью лоб, давал питье, отдающее травами.

   Седого, Енисея Ивановича, позже тоже сторонились. Второй Михей! Впрочем, не то, чтобы сторонились - по пустякам не решались беспокоить. Жизнь человеческая большей частью пустяшна, мелочна - крупных дел в ней мало. А самых крупных средь них две: рождение и смерть. Меж них может затесаться еще такое серьезное дело как война, где всяк вынужден ставить препоны жизни и смерти, как никогда сблизить, переосмысливать собственный приход и уход из этого мира, признать право на отнятие мира чужого - то право, которое на войне пытаются вменить в обязанность.

   На службе прикупишь хулей, которых раньше и не знал, и даже не ведал, что такие могут быть. Одному страшно, оравушке все нипочем. Война - работа, где бой - обязанность, которой не избежать. Поддев чистое, - тельник, либо тертую рубаху-перемываху, что носят, пока не начнет расползаться на плечах, да и после носят, самостоятельно, не допуская бабу к иголке с ниткой, лепя на ней - счастливице - неровные заплаты, и словно ставишь заплатки на собственную жизнь, Енисей собственным операциям счет потерял, но знал, что опять будет давить "внутрях" и расползаться горячим, словно завелась там, к груди, жгучая медуза, всякий раз чувствуя ту тоску, которая присуща началу, прохождению невидимого рубежа, когда повернуть уже ничего нельзя, а можно только нестись - само тело ноги несут, голове пусто, душе пусто, а руки делают, как в них заложено. Справедливых войн у Енисея, кроме той, что отпечатало детство фашистским сапогом, не было.

   Седому грезилась война, в которой он не участвовал, но проиграл...

   Можно ли говорильней выиграть войну? Да, если ваша говорильня отражается эхом по миру, если ее тут же вливают в уши жителей, которых следует покорить. Для того, чтобы человек почувствовал, что он стал жить лучше, его достаточно убедить, что раньше он жил хуже. Этот иллюзионный трюк проходит едва ли не идеально, когда удается заморить основных свидетелей от ушедшего "плохого" времени, вручив нумерованные микрофоны сводному оркестру прикормленных лгунов и циников.

   Что требуется для полной дезориентации? Белое называть черным, черное - белым, доблесть - фанатизмом, веру - пережитком, честь, долг, достоинство - вещами несуществующими, и осмеивать их ежечасно, ежеминутно. Предшествующую историю объявить парадом подонков, здоровые порывы - отклонением, отклонение - нормой...

   Враг побеждает бесповоротно, когда заставляет и вас поверить в то, что он о вас говорит.

   Многие, но только не интеллигенция, ощущали неправильное, но не могли точно объяснить, сформулировать. Когда газеты в голос орут: все, что делается - это хорошо, начинаешь думать, что должно быть, чего-нибудь недопонимаешь, "это" - действительно хорошо, на пользу, а все нестыковки, что никак "не срастаются", исключительно издержки переходного периода...

   "С исчезновением карательной психиатрии советская интеллигенция лишилась квалифицированной медицинской помощи!" - не раз, не два, и даже не десять приходило на ум Сергею-Извилине, когда он опять и опять сталкивался с этим феноменом.

   Догадка разум обгоняет.

   - Не путай, пожалуйста, гражданское право с правами гомосеков! - в то самое злостное время сердился чужому недопониманию Сергей-Извилина. - Первое должно быть выстроено так, чтобы защищать общество от инфекционных болезней - таких как педерастия, бархатные революции, войны, падение рождаемости... короче, от всякого блядства, и даже, в целях профилактики, от его разносчиков. Второго не должно существовать! Если брать человечье право, если человека брать за норму - пусть подобное многим и покажется странным, что человек есть некая норма! - то педерастам с ним рядом не стоять! Пидорство - несомненная патология! Не может являться нормой, и уж тем более лучшими характеристиками человека, сколько бы об этом не твердили. Болезнь? Частью да, поскольку и деградация может являться болезнью, но в большей - личная распущенность - отсутствие гигиены души.

   И опять о том же.

   - Узаконить права педерастов - это попытка узаконить в обществе болезнь - патологическую распущенность отдельных психонеустойчивых особей, возможных только в обществе деградации, где они существуют безнаказанно. Более того, в этом случае педерастия насаждается, она превращается в инфекционную болезнь. Цель? Довести мир до состояния США, где политику сегодня определяет лобби педерастов, а две трети из них те, кто решает, что поставить на первую колонку "Таймс", являясь неприкрытыми "голубыми", а попросту пидорами - садомитами. И уже никто не способен занять пост иначе как двигаясь к нему по служебной лестнице вперед навазелининой задницей...