Время таяния снегов

Под аркой проходили люди. Они шли обычные, будничные, с заботами, наверное, совсем несоизмеримыми с теми, с которыми отсюда к Зимнему пошли осенней ночью рабочие, матросы и солдаты Петрограда.

Потом Ринтын садился на трамвай и ехал наугад до кольца. Трамвай громыхал по мостам, мимо глухих деревянных заборов, за которыми виднелись закопченные остатки разрушенных стен… Или вдруг в ровном ряду домов открывался пустырь…

Трамвай привозил Ринтына на окраину города. Здесь кончался асфальт, а дальше шла припорошенная серым снегом земля. Кое-где торчали редкие деревья, кусты, утопали в сугробах маленькие деревянные дома.

Ринтын выходил в открытое поле и шагал прочь от трамвайной линии, вдыхая пахнущий снежной сыростью воздух. Он представлял себе, что идет по тундре или по замерзшему морю мимо торосов. Иногда впереди мерещилось разводье с исходящим от воды паром…

Город был велик. Куда бы ни поехал Ринтын, каменные громады домов тянулись на десятки километров, всюду высились заводские корпуса с красными кирпичными трубами.

Длинные каменные или металлические заборы возбуждали любопытство и заставляли Ринтына подниматься на цыпочки, чтобы краем глаза увидеть заводской двор, попытаться разглядеть хоть что-нибудь за подслеповатыми, отсвечивающими радугой стеклами цехов. Слово “завод” Ринтын прочитал еще в букваре. Оно стояло под рисунком, изображающим длинный ряд станков. А тут заводы были совсем рядом, за невысокими заборами.

Скитаясь по городу, Ринтын побывал возле знаменитых промышленных гигантов Ленинграда – завода “Электросила”, Кировского, Невского машиностроительного. Он знал их раньше: читал о них в книгах или в газетах.

Он видел рабочих, которые входили в проходную хозяйской походкой, и завидовал им, потому что чувствовал: нет большей гордости, чем гордость тем, что человек своими руками умеет делать полезные для людей вещи.

Возле завода “Севкабель” на Васильевском острове какой-то парень подошел к Ринтыну и осведомился:

– Что это вы тут разглядываете?

– Извините,– смутился Ринтын,– мне просто интересно. Я никогда не бывал на настоящем заводе.

– Откуда вы? – спросил парень.

Ринтын назвал себя, сказал, что учится в университете.

– А-а,– понимающе протянул парень, и вдруг в его глазах мелькнул озорной огонек.– Комсомолец? – быстро спросил он.

– Да,– ответил Ринтын.

– Билет с собой?

Ринтын полез в карман и вытащил комсомольский билет. Парень схватил его за руку и потащил за собой в проходную.

– В комитет комсомола идем! – крикнул он женщине в черной шинели, перепоясанной толстым армейским ремнем с кобурой.

Женщина глянула на Ринтына, на комсомольский билет и пропустила.

На заводском дворе высились штабеля слитков. Свинец, цинк, олово, бронза… Парень хозяйским жестом обвел заводской двор со всеми его богатствами и сказал:

– Все это материал для провода и оболочек кабелей. Вон там у нас хранится готовая продукция,– парень показал на огромные катушки с намотанным на них черным кабелем, похожим на толстую моржовую кишку.

– Послушайте! – Ринтын остановился и взволнованно, сбивчиво стал рассказывать о том, что много лет назад он видел точно такую же катушку в родном Улаке, когда в яранги проводили электрический свет.– Я даже очень хорошо помню эти большие буквы на деревянной катушке: “Севкабель”!

– Что вы говорите! – удивился парень.– Вот это здорово! Выходит, мы с тобой давние знакомцы. Меня зовут Иван, а по фамилии Яковлев. А тебя? Анатолий Ринтын? Отлично! Знаешь что, откровенно тебе скажу, ты меня просто тронул,– сказал парень.– К нам разный народ приезжает. Иностранные делегации. Мы ведь и за границу нашу продукцию отправляем. А вот в такую даль, на Чукотку, об этом я даже и не думал…

Яковлев провел Ринтына в один из цехов. Под высокими закопченными сводами стоял грохот. Яковлев подошел к старому рабочему, видно бригадиру, и что-то прокричал ему в ухо. Должно быть, о Ринтыне. Старик искоса посмотрел на гостя и кивнул.

Из прокатного стана, извиваясь, выползали огненные змеи. Рабочие подхватывали их длинными щипцами и отправляли обратно. Змеи становились все тоньше и тоньше, пока не превращались в длинные стержни цветного металла.

– Из таких заготовок потом получаем провод! – прокричал Яковлев в ухо Ринтыну.– Ну, а теперь извини, друг, мне самому пора на работу.

Ринтын и Яковлев вышли из цеха и направились через просторный заводской двор к проходной.

– Большое вам спасибо,– благодарил Ринтын парня.– Вы мне такое показали! Я давно мечтал побывать на настоящем заводе, познакомиться с настоящим рабочим.

– Да чего там! – смущенно бормотал Яковлев.– Вкалываем. По-нашему, значит, работаем. А вот то, что наш кабель есть в вашем селении,– вот это здорово! Подумать только, на самом краю нашей советской земли, где-то в Арктике. Здорово! Ну, будь!

Ринтын постоял немного и медленно пошел по Большому проспекту Васильевского острова в общежитие.

В прогулках по городу часто встречались дворники. В большинстве своем это были еще не старые женщины с печальными глазами. Они жили в подвальных квартирах, и вечерами их окна светили в ноги прохожим.