Время талых снегов

Александр Васильевич медленно поднимался по склону. За кустами снег оказался плотным, словно его долго утрамбовывали. Горанин разгреб небольшую лунку и коснулся камней. Их положили здесь недавно. Камни маскировали лаз. Значит, есть все-таки сквозная пещера, прорезающая гребень. Неуловимый Саид-хан уходил от пограничников за кордон только ему одному известным путем.

Трое пришли ночью по нижней тропе, сбили капкан и в темноте поставили его неправильно. Они добрались до входа в пещеру и заночевали в ней. Теперь они уходят за кордон. И скорее всего пересекут границу. У них точный расчет и хорошие маскировочные средства. С патрульного вертолета, если он появится, можно не отличить снег от белого халата.

Александр Васильевич разобрал камни, закрывающие лаз, снял лыжи, перевесил карабин на грудь, включил фонарик и нырнул в темноту.

Пещера, похожая на узкую штольню, тянулась до самого гребня, прорезала его и внезапно открывалась над пропастью. Здесь она маскировалась больше для страховки — увидеть сверху вход в пещеру было невозможно. Его прикрывал каменный козырек.

Горанин взглянул на прилепившуюся к гребню тропку в три ладони шириной и понял, что лыжи придется оставить в пещере. А лучше обозначить ими скрытый вход в пещеру. Он ступил на тропу, по которой не ходил никогда. И она робко повела его, петляя среди осыпей и завалов. Снег обманчиво провисал по краям: И все-таки Горанин шел быстро. Солнце по-зимнему неохотно выглядывало из-за вершин.

Он увидел нарушителей, выйдя из-за поворота. Три фигурки в белом. Они почти сливались со снегом. И только серая каменистая гряда, вдоль которой они шли, помогла обнаружить их.

И еще Горанин понял, что ему не догнать нарушителей. Он медленно в тяжело переставлял ноги. Пот заливал глаза. Александр Васильевич брал в пригоршню снег и прикладывал к лицу. Туман, стоящий перед глазами, не уходил. Горанин поднял голову и увидел летящий мрамор высокого неба.

Александр Васильевич упал с тропы на склон и, распластав руки, лежал так минуту или две. Вспомнив о бинокле, он достал его из футляра и увидел нарушителей крупно, в профиль. Экипированы по-альпинистски. У каждого альпеншток. Двое были восточными людьми, третий европеец с тонким, жестоким лицом.

Он оглянулся, и Горанин успел заметить на его груди автомат. И вдруг бинокль вздрогнул в руке старого пограничника. Там, где тропа делала поворот, на самом пологом месте ее пересекали две широкие полосы. Ночью здесь прошуршали маленькие лавинки. Сошел снег с ближних склонов. А дальше... На одной из вершин собралось много снега, слишком много для этой гладкой коварной горы. Образовался снежный карниз, чудом держащийся на краю. Два часа хорошего солнца, и он рухнет вниз, сметая на своем пути вековые деревья, сшибая многотонные валуны, как спичечные коробки.

Он видел лавину не однажды. И всякий раз это было незабываемое зрелище. Срыв лавины Горанин мог предсказать с точностью до десяти минут.

Два часа хорошего солнца. Или... выстрел.

Александр Васильевич сам не раз вызывал лавины, разряжая в воздух карабин. Иногда этого требовали ученые, приезжавшие на станцию. Чаще же он обрушивал лавину в целях собственной безопасности. Когда снег «дозревает» для движения, его лучше расстрелять заранее.

Горанин опустил бинокль и посмотрел вниз. Склон обрывался пропастью. Именно сюда устремятся потоки снега и камней.

Только лавина может настичь уходящих за кордон нарушителей. Что они несут с собой? Он не знает этого. Но если столько лет держали в резерве забытую всеми тропу и теперь воспользовались ею, значит, дело случилось исключительной важности. И такой эскорт для европейца. Охрана, готовая принять на себя пограничный поиск, бой, что угодно, лишь бы человек с тонким, жестоким лицом проскользнул за гребень, за полосатый столб с Гербом Советского Союза.

Александр Васильевич достал из-за спины карабин, поднял его над головой и медленно двинулся вверх по склону.

Грохот двух выстрелов расколол тишину гор. Они обрели эхо. Вздрогнувший воздух незримо коснулся белой шапки большой, нелепо сложенной горы. И этого было достаточно, чтобы родилось движение. Оно нарастало с каждой секундой.

Ночной брод

Над болотом вставал туман. Чмокала в тишине топь от чьей-то поступи. Два человека шли по черной воде. Перед ними на уровне глаз вставали ветви кустарников.

Шедший впереди высокий, сильный мужчина в брезентовом плаще осторожно раздвигал по-осеннему хрусткие костлявые ветки. Иногда он нагибался и рассматривал встретившуюся кочку.

Следом за высоким шел сухощавый угрюмый человек в ватнике. В правой вытянутой руке тускло поблескивал пистолет, левая рука держала длинный шест.

Передний вдруг остановился, прислушался: совсем близко кричала сойка.

— Проклятая птица, — пробормотал высокий.

— Что? — шепотом спросил спутник, не опуская руки с пистолетом.

— Уберите пистолет, Гуго, — спокойно сказал высокий, — это всего лишь сойка.

— Мы прошли границу? — все так же шепотом спросил Гуго, опуская вооруженную руку.

— Туман и вода — вот что нам надо, — пробормотал высокий. — И слава богу, что они есть.