Время terra incognita

Приготовления, в ожидании первого «рождения», закончены ещё неделю назад. Мотылёк не нашёл ничего указывающего на то, что первый интеллект вылупится из зародыша именно сегодня. Возможно, Конь что-то знал, но если на него нашло, то нипочём не скажет, хоть пытай.

Тем временем уверенностью Коня заразился остальной коллектив. Молодые ребята и их старшие коллеги (и мэтров оставшихся из первого НИИ СамСиса не обошло стороной сиё поветрие) увлечённо спорили, гадая, кто из интеллектов вылупится первым? Каждому из шестидесяти трёх оставшихся зародышей дали предварительное «рабочее» имя. Посреди этого бедлама, впрочем не сильно мешающего работе, Конь ходил радушным хозяином, поглядывая, чтобы «гостям» не приходилось скучать.

— Что-то знают— сообщила Наташа ходившая на разведку к «девочкам» Коня: —Только ни за что не скажут. Костя запретил говорить. Пообещал: если проговорятся, больше никогда не поцелует. Страшная угроза!

— Ну будем надеяться, что его уверенность не без основательна— решил Мотылёк ещё раз пробегая по массиву накопленных данных, в поисках истоков убеждённости Коня.

К обеду в голокубе вывесили виртуальную доску. Напротив имён зародышей принялись отмечать принятые ставки на первого «вылупившегося».

— Поставила медовой торт из столовой на «Ясноглазку»— виновато улыбнулась Наташа: —Если выиграем, получим сорок шесть тортов.

— Куда нам столько? — удивился Мотылёк.

— Угостим всю группу— отмахнулась Наташа: —Там пока три фаворита «Солнце», «Ковалевская» и «Гинзбург». «Ясноглазка» болтается в конце четвёртого десятка. Но это «наш» зародыш. Я же не могла поставить на кого-то другого?

Зашедший после обеда безопасник, посмотрел на творящееся безобразие, усмехнулся и уселся на свободное кресло, ждать. В который уже раз Мотылёк поразился феноменальной силе убеждения Коня, околдовавшей даже высокопоставленного человека из комитета государственной безопасности.

Время близилось к трём часам дня, ничего не происходило. Кто-то потихоньку начал недоумённо поглядывать в сторону делающего вид, будто ему всё нипочём, второго руководителя.

— Если это шутка— предупредил Коня Мотылёк в приватном окне чата: —То довольно глупая. Лучше повинись как можно раньше. Коллектив немного пошпыняет в отместку за напрасно разожженную надежду, но простит.

— Жди и увидишь— написал Конь.

Подожду и посмотрю — мысленно пообещал себе Мотылёк.

Исполнить обещание легко, так как, кроме рабочей рутины, по-прежнему ничего не происходило. Напряжённое ожидание понемногу спадало. Доска с итогами ставок продолжала висеть в голокубе. В её сторону поглядывали с улыбками, а на Коня со смесью сочувствия, робкой надежды и недоверчивого ожидания. Когда время перевалило за пять часов вечера, второй руководитель заёрзал. Принялся что-то считать на компьютерах лаборатории, вернее заново прогонять сделанные ранее расчёты. Пользуясь административной учётной записью, Мотылёк подглядывал за действиями Коня, но запутался в голых цифрах — бессмысленных, если не знаешь верного способа интерпретации. Кроме того один из зародышей снова попытался «потянуть сеть на себя», неосознанно высасывая и отбирая вычислительные ресурсы у других зародышей в соседних сетевых кластерах.

Они много раз сталкивались с подобными проблемами и методика разрешения конфликтов дежурными операторами уже отработана. Однако Мотылёк всё равно отвлёкся, контролируя перераспределение информационных потоков. Отвлёкся и поэтому не сразу обратил внимание на установившуюся в лаборатории тишину.

Почувствовав изменение окружающей обстановки, Мотылёк вскинул голову. Неожиданно стало тихо. Стихли разговоры вполголоса. Казалось даже дышать люди стали на два тона ниже. Из снятых и лежащих на столе наушников доносилась едва слышная мелодия. Снявший их учёный — ещё работавший вместе с Тимофеем Фёдоровичем — крепкий шестидесятилетний мужчина, автор теории скачкообразного изменения сложности информационных систем, забыл о наушниках, с открытым ртом смотрел на экран. Эту теорию, постулирующую накопление скрытой «сложности» по достижению порогового значения выливающуюся в скачкообразное усложнение информационного объекта, Мотылёк с Конём когда-то изучали на последних учебных курсах в институтах. А после — блистательно опровергли, создав интеллект Новосибирск. То есть не «создав», а подтолкнув к рождению. Впрочем, на данный момент это всё не имело никакого значения.

Учёный следил за картинкой у себя на экране открыв рот и, честно говоря, выглядел довольно забавно. Мотылёк обвёл глазами самое большое помещение в лаборатории — центр управления конфигурацией сети и контроля за состоянием живущих в сетевых кластерах зародышей. Присутствующие, а их человек семьдесят: две дежурные смены операторов, старая и пришедшая ей на смену, новая. Плюс подгруппы учёных, работавших над отдельными подзадачами в рамках общего направления — все, затаив дыхание, следили за показаниями расширенной системы мониторинга.