Время цветения папоротника

— Колесников, Серегин, — позвал командир.

Запыхавшиеся, разгоряченные игрой парни подбежали тотчас. На Шатохина едва обратили внимание, вопросительно глядели на командира. Шатохин решил дать первое слово ему. Разглядывал парней, одинаково рослых, умудрившихся за несколько погожих солнечных дней загореть до шоколадного отлива.

— Следователя привел к вам, говорит... — начал Сидельников.

— Я говорю, — перебил Шатохин, — про позавчерашний рейс в Шаламовку. В девять десять. Четырнадцатого. Вспомните-ка подробно. Особенно, как грузились.

По тому, как тревожные тени пробежали по лицам, как переглянулись парни, понял: попал в точку.

— Ну-ну-ну, — не давая опомниться, торопил, наступал Шатохин. — Дело не шуточное. Пока только перед своим командиром ответственность несете.

— Вас ведь не груз, какой везли, не теодолиты интересуют, — пробормотал Колесников.

— Нет, не теодолиты, — строго сказал Шатохин.

— Про ограбление пушного склада слышали? — сказал Сидельников.

— Георгий Всеволодович, она ведь просила... — не выдержал, заговорил первым Серегин. Бледность разлилась по его лицу.

— Кто — она?

— Диспетчерша наша, Смокотина Ольга Евгеньевна, — хмуро пояснил Колесников. — Попросила мужика одного посадить...

— И вы посадили?

— Посадили, — упавшим голосом сказал Серегин. Колесников мрачно кивнул.

— Давайте-ка подробнее, — велел Шатохин.

— Что подробнее. Четырнадцатого утром, минут за десять до вылета вышли из комнаты техников... — начал рассказывать Колесников.

— Вдвоем? — уточнил Шатохин.

— Да, вдвоем, без бортмеханика летали. Она подходит, говорит: «Ребята, хорошему человеку в Шаламовку попасть быстро нужно. Не в службу, а в дружбу, выручите. Он у самолета ждет». И пошла.

— Мы ей и не пообещали, — сказал Серегин.

— Да, ничего не обещали, — подтвердил Колесников. — В пилотской после минуты три побыли и к самолету пошли. Подходим, а он стоит около люка. «Уже летим, парни?» — спросил. Витька ему отвечает: «Да». Он в самолет и полез...

— Сел сам, а вы только везли, — язвительно сказал Сидельников.

Шатохин жестом попросил пока не вмешиваться.

— Подождите, ребята, по порядку. Смокотина, когда просила увезти мужчину, никак его не называла, не говорила, почему за него хлопочет?

— Я дословно передал, — ответил Колесников. — Улыбнулась, руку к груди приложила, когда «выручите» сказала.

— А раньше обращалась к вам с такой просьбой?

Колесников украдкой посмотрел на командира отряда, коротко кивнул:

— В апреле, в конце, мы в Плотниково летали, тоже мужика одного...

— И так же он у самолета ждал?

— Не-ет, того она сама подвела, — вставил Серегин.

— А других летчиков просила?

— Откуда знать, — пожал плечами Колесников. — Не говорят же об этом.

— Верно... К пассажиру вернемся. Какой он из себя? Одет во что?

— В костюм. В плащ коричневый незастегнутый, прохладно с утра было. Лет сорок, с нас ростом. Волосы темные... Я знаете, удивляюсь, когда читаю, как это описывают лицо — продолговатое или полуовальное... Нормальный он, как все.

Шатохин вопросительно посмотрел на второго пилота: дескать, твоя очередь.

— Свежевыбритый, — неуверенно добавил Серегин.

— Может, усталым выглядел? Одежда слишком новая или помятая? Не бросилось в глаза?

Колесников перекинулся взглядом с другом, ответил за обоих:

— Нет, все в порядке у него.

— Нормальный так нормальный. У люка когда стоял он, из порта виден был?

— Нет, машина люком туда развернута была, — махнул рукой второй пилот в сторону хорошо видного со спортивной площадки леса.

— И люк открытый?

— Да, после загрузки всегда оставляют.

— А вещи какие у него были?

— В том и дело. Мы думали, он вообще без вещей летит. Сразу в голову не пришло как-то, что он мог заранее погрузить. Он же не знал, может, мы откажемся. И люк закрывал, не заметил. Да где заметишь, там грузу натолкано. А в Шаламовке уже, я спрыгнул на землю, он следом с двумя чемоданами... — Первый пилот споткнулся, поняв молчаливый вопрос инспектора, продолжил. — Темно-коричневые, мягкие такие, на «молнии» и с двумя ремнями. Чешуя на коже, под крокодиловую, что ли.

— Прилетели когда в Шаламовку?

— Полтора часа лету.

— Денег не предлагал?

— Нет. Спасибо сказал и пошел.

— Пошел прямиком к аэровокзалу?

— А я даже не помню. Витька, ты не заметил?.. Не знаем. Мы что-то в кабину обратно полезли. Да, к грузу бумаги, в багажную контору идти, и забыли о нем даже. Я чемоданы-то его запомнил, — нам бы с Витькой в отпуск лететь с такими...

— Когда про меховой склад услышали, не мелькнуло подозрение?

— Да что вы! Если бы... Там же утром четырнадцатого, говорят, ограбили. Как бы он из Черданска попал? Нет. Да и не похож.

— Не похож? — переспросил Шатохин. — Хорошо, на этом пока остановимся. Зайдете ко мне в восьмой кабинет... — Он задумался насчет времени. Предчувствовал, день будет загружен плотно. — Часов в восемь зайдете. А пока о нашем разговоре никому и ни в коем случае. Поиграйте еще немного.

Молодые пилоты не очень бодро отправились на волейбольный прямоугольник. Шатохин, а следом и командир отряда — к калитке.

— Молодежь зеленая. Вот так на удочку и попадаются, — Сидельников был подавлен.