Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств

Но почему же, увидев эту деревню, я первым делом подумал про кино? Сам подумал, никто мне не подсказывал! Правда, никто?…

– А там, откуда ты, есть?

– Если б я знал, откуда я, – вздохнул я. – Наверное, есть, коли уж я знаю, что такое кино, и берусь тебе объяснять.

– Ты его поглубже закопай, – попросила Нава, вроде бы оставив скользкую тему кино. – А то он выберется, и снова заползет в деревню, и кого-нибудь там напугает… Хорошо бы сверху камень на него положить потяжелее… Ну, ты закапывай, а я пойду искать еду. – Она потянула носом воздух. – Где-то тут поблизости есть ягоды. Удивительно, откуда в таком сухом месте ягоды?

Она легко и бесшумно побежала по траве и скоро пропала за деревьями, а я остался сидеть, держа на ладони скальпель. Я не стал его закапывать, а обмотал лезвие пучком травы и сунул за пазуху. Я вспомнил, что делают такой штукой…

Теперь вспомнилось все, что было ночью, и тем не менее я ничего не мог понять. Это был какой-то странный и страшный сон, из которого по чьему-то недосмотру вывалился скальпель. Или все-таки съемочная группа реквизитом разбрасывается?… Жалко, сегодня голова у меня на редкость ясная, и все-таки я ничего не могу понять. Не значит ли это, что никогда не смогу?

Нава быстро вернулась и выгребла из-за пазухи целую груду ягод и несколько крупных грибов.

– Там есть тропа, Молчун, – сказала она. – Давай мы с тобой лучше не будем возвращаться в ту деревню, зачем она нам, ну ее… А пойдем мы с тобой по тропе, обязательно куда-нибудь да придем. Спросим там дорогу до Выселок, и все будет хорошо…

Ч-черт! Я так и знал, что она это скажет! Все продолжается… А откуда взялся черт? Хотя кто-то, Колченог или Кулак, говорил про Чертовы горы… А если есть Чертовы горы, то и черт должен быть. Хотя бы как понятие. Надо же, как лихо я уже рассуждаю!…

А Нава продолжала, раскладывая передо мной свою добычу:

– Просто удивительно, как мне сейчас хочется попасть на эти Выселки, никогда раньше так не хотелось. А в эту лукавую деревню давай мы не будем возвращаться, мне там сразу не понравилось, правильно, что мы оттуда ушли, а то бы обязательно какая-нибудь беда случилась. Если хочешь знать, нам туда и приходить не надо было, тебе же воры кричали, что не ходи, пропадешь, да ты ведь никогда никого не слушаешься. Вот мы из-за тебя чуть в беду и не попали… Что же ты не ешь?

Вот пень хреновый, хрен пеньковый! А ведь и правду кричали… Только где это видано, чтобы воровским крикам вера была?… И что ж мне тебя, дурочку, ворам отдавать надо было?… Нет, пока жив…

– Грибы сытные, ягоды вкусные, – сняла пробу Нава. – Ты их разотри на ладони, сделай крошенку, что ты как маленький сегодня? Я теперь вспоминаю, мама мне всегда говорила, что самые хорошие грибы растут там, где сухо, мама говорила, что раньше много где было сухо, как на хорошей дороге, поэтому она понимала, а я вот не понимала…

Грибы действительно оказались хороши, бодрость нарастала с каждым проглоченным. В деревню возвращаться мне тоже не хотелось, но я чувствовал, как невидимые бесенята толкают меня туда: один – в спину, другой – за руку тянет. Я отвлекал мысли на другое: попытался представить местность, как объяснял и рисовал прутиком на земле Колченог, и вспомнил, что Колченог говорил о дороге в Город, которая должна проходить в этих самых местах. Очень хорошая дорога, говорил Колченог с сожалением, самая прямая дорога до Города, только не добраться нам до нее через трясину-то, вот беда… Врал. Врал хромой. И по трясине ходил, и в Городе, наверное, был, но почему-то врал. А может, Навина тропа и есть та прямая дорога? Надо рискнуть.

«Но сначала нужно все-таки вернуться. В эту деревню нужно все-таки вернуться», – подзуживал меня кто-то внутри.

– Придется все-таки вернуться, Нава, – выдавил я из себя, закончив трапезу.

– Куда вернуться? В ту лукавую деревню вернуться? – взвизгнула она, явно расстроившись. – Ну зачем ты мне это говоришь, Молчун? Чего мы в той деревне еще не видели? Вот за что я тебя не люблю, Молчун, так это что с тобой никогда не договоришься по-человечески… И ведь решили уже, что возвращаться в ту деревню больше не станем, и тропу я тебе нашла, а теперь ты опять заводишь разговор, чтобы вернуться…

– Придется вернуться, – нудел я. – Мне самому не хочется, Нава, но сходить туда надо (это чертово «надо» выбило все у меня из головы). Вдруг нам объяснят там, как пройти в Город.

– Почему – в Город? Я не хочу в Город, я хочу на Выселки.

– Пойдем уж прямо в Город. Не могу я больше.

– Ну хорошо, – согласилась Нава. – Хорошо, пойдем в Город, это даже лучше, чего мы не видели на этих Выселках! Пойдем в Город, я согласна, я с тобой везде согласна, только давай не возвращаться в ту деревню… Ты как хочешь, Молчун, а я бы в ту деревню никогда бы не возвращалась…

– Я бы тоже, – кивнул я. – Но придется. Ты не сердись, Нава, ведь мне самому не хочется…

– А раз не хочется, так зачем ходить?

Если б я мог ей объяснить! Хотел, да не мог я ей объяснить – зачем. Зудит ибо…