Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон

Стало быть, стремясь проникнуть в первичную интуицию учения Бергсона, мы все же имеем право использовать привычные понятия, – но преображенные воздействием бергсоновской индивидуальности. Они станут гибкими и послушными и будут повиноваться образам-посредникам. И мы увидим, как велика тут роль словесных формулировок Бергсона[685]. Наконец, перед нами развернется удивительная картина сближения старых понятий, «одушевленных новой жизнью», – и образов-посредников. Но тем более естественно тогда обратиться к новаторским понятиям Бергсона. Понятия не эквивалентны образам, они могут лишь дать некоторое представление о последних, как и сами образы не могут исчерпать породившую их интуицию в бесконечном приближении к ней. «Но дело в том, что над словом и фразой существует нечто гораздо более простое, чем фраза и слово: это – смысл, который является, скорее, не мыслимой вещью, а движением мысли, и даже не столько движением, сколько направлением»[686]. Эта смысловая интенция, о которой говорит Бергсон, этот вектор, которым обладает смысл, и указывает нам на искомую первичную интуицию, во всей ее непосредственности, простоте и невыразимости.

§ 10. Трансляция постигнутого смысла, имманентного реальности, другим сознаниям. Суггестия как метод соприкосновения смысловых интенций, исходящих от разных сознаний. Сила и опасность метафор. Интенция бергсоновской философии по направлению к искусству

Но мы можем спросить: зачем же, все же, тогда нужны образы, если без понятий никак не обойтись, если даже качественные понятия-представления, созданные на основе образов, способны выразить интуицию лишь асимптотически? Нет ли в самой концепции Бергсона внутреннего противоречия, не говорил ли философ, что все «разнообразие качеств, непрерывность развития, единство направления» нашей внутренней жизни[687] «в образах… нельзя себе представить»[688]? Если смысл, существующий над фразой, невозможно адекватно воплотить даже в образе, то не заходим ли мы тем самым в тупик и не становится ли наша интуиция реальности своеобразной «вещью в себе» для других сознаний[689]?

Впрочем, качественный образ-понятие лишь постольку вводит нас в подобное заблуждение, поскольку мы концентрируемся на его понятийном, вербализуемом аспекте. А вот непонятийный, собственно образный аспект названных компонентов бергсоновского учения, как мы помним, невербализуем, и потому проблема адекватного словесного выражения интуиции тут попросту неактуальна. Каким же тогда способом интуиция репрезентируется через образный аспект качественных образов-понятий? Бергсон сам указывает этот способ: путем внушения, суггестивного воздействия.

Вспомним фрагмент из письма Флорису Делатру, на который уже приходилось ссылаться: «…в такой книге, как Творческая эволюция или Два источника, образ чаще всего используется потому, что он необходим, поскольку ни одно из существующих понятий не может выразить мысль автора, которому поэтому приходится ее внушать»[690].

Итак, внушение рассматривается Бергсоном как полноправное средство коммуникации, общения. К тому же, коль скоро внушение выступает альтернативой выражения в случае невозможности применить последнее, мы можем сделать вывод: внушение потому и является на подмогу в случае бессилия выражения, что само оно больше соответствует природе интуиции, гармонирует с ней. Действительно, во Второй части Введения к сборнику «Мысль и движущееся» Бергсон прямо заявляет о том, что выражение и внушение дополняют друг друга. Интуиция «больше чем идея; и все же, дабы стать доступной передаче, должна будет найти опору в идеях. Во всяком случае, она обратится к идеям наиболее конкретным, окруженным еще дымкой образов. То, что не удастся выразить, придется внушать при помощи сравнений и метафор. Это не будет окольный путь; мы пойдем прямо к цели»[691].