Время великих реформ

Так, в день нашего приезда, несмотря на скверную погоду и на проливной дождь, он выехал к нам навстречу в Топхане и встретил нас внизу лестницы. На другой день он нам отдал визит. Завтра, покуда я буду обедать у него, жена будет обедать в его гареме с его первой женой, сестрами и дочерьми. Все это вещи до сих пор никогда не виданные, которые выходят совершенно из общепринятого порядка и из обычаев.

И делается это лично Султаном, вопреки желанию его министров, чтоб публично доказать, как высоко он ценит дружбу Русского Государя и как рад показать это, принимая его брата. Что касается до министров, то они должны волею или неволею этому повиноваться, но это им очень неприятно, особенно нашему старому приятелю Фуад-Паше [302]. Из них составляет резкое исключение Риза-Паша, который явно придерживается Русской стороны.

Английский Посол Sir Henry Bulwer [303] тоже ужасно не в духе, и я Тебе расскажу по возвращении разные про него довольно скверные истории. Едем мы отсюда во Вторник, 2-го Июня, на пароходе нашей Черноморской компании «Владимире», и направимся прямо в Николаев, чтоб поспеть в Петербург к 13-му или 14-му числу. Чрез это я, к сожалению, опять лишен случая посетить Севастополь.

Из Бейрута мы отправились тремя днями ранее «Ретвизана», который все принимал уголь, что при ограниченных средствах этого скверного порта составляет предлинную и прескучную работу. Этим мы воспользовались, чтоб осмотреть Родос, Патмос, Самос и Хиос, и еще в Смирне дожидались корабля целый день. Здесь погода нам весьма не благоприятствует, все холодно и дождь. Однако я уже два раза возил жинку в город.

Между прочим, мы видели, разумеется, и Софийский Собор, который после возобновления стал невыразимо великолепен. Недостает только ему одного креста! Будем надеяться, что рано или поздно мы его там увидим. По политической части мы только знаем по телеграфу об начале кровавого боя у Ponte-Magente [304], но результат его еще не известен.

Прощай, любезнейший Саша. От души Тебя обнимаю до скорого свидания. Как приятно писать это слово.

Твой верный брат Константин.

№ 53. Константин Николаевич – Александру II

21 Июля/2 Августа 1859-го года. Копенгаген.

В дополнение к моей сегодняшней шифрованной телеграфической депеше, любезнейший Саша, я должен рассказать Тебе подробности неприятной истории с королем [305]. Когда мы сюда прибыли в Воскресение 19-го числа, короля здесь не было. Он за несколько времени, в величайшем секрете, не сказавши ни слова не только семье, но даже и министрам, ушел в Швецию для свидания с молодым королем [306]. Здесь узнали про это по телеграфу и были довольно неприятно этим поражены.

Возвращение короля ожидали на сегодняшний день, и посему и я отложил мой уход, хотя желал и мог бы отправиться вчера вечером. Ожидали, что король будет в городе и примет меня в своем дворце, где его презренная тварь, так называемая Графиня Даннер [307], не является. Но вышло иначе. Он неожиданно воротился вчера, высадился прямо на своей новой даче на берегу моря, где он живет en mеnage [308] с этой женщиной, и сказался больным для того, чтобы не приезжать в город.

Ко мне же он прислал приглашение к завтраку на сегодняшний день, туда к нему на дачу. По объяснению нашего Посланника [309] и всех лиц, знающих здешние обстоятельства, все это не что иное, как хитрость, pour me prendre dans un guet-apens [310] и свести меня с этой женщиной.

А именно там на даче король живет по-домашнему без всякого придворного этикета, и эта мадам официально играет роль хозяйки, так что не только что мне пришлось бы ей представляться, но я должен был бы вести ее за руку к столу и сидеть подле нее. Вот почему мы желали, чтоб король меня принял в городе во дворце.

В такую же ловушку раз нечаянно попал и был взят Принц Фридрих Нидерландский [311], и был оттого в отчаянии. Мы долго рассуждали поэтому с нашим Посланником, как тут поступить, и решили тем, что я сказался больным. Унгерн-Штернберг говорит, что все очень хорошо поймут, что это значит, и будут крайне радоваться этому щелчку госпоже Даннер, которая всеми равно ненавидима и презираема.

Унгерн-Штернберг не изъемлет тут и самого короля, которому она крепко надоела, но он находится у нее под таким гнетом и в таком страхе, что не смеет пикнуть без нее. Ее же претензии растут каждым днем, и она просто добивается сделаться Королевой, и если бы мы поддались этой ловушке, это бы ей весьма помогло. Кроме этой неприятной истории, я был весьма доволен моим кратким пребыванием здесь.

Все, особенно королевская семья и датские моряки, меня принимали как старинного знакомого и приятеля. Было здесь два официальных обеда, у наследного Принца [312] и у вдовствующей королевы. После полудни я возвращаюсь с берега на «Светлану», и мы тотчас же снимаемся с якоря для отправления в дальнейший путь. До сих пор я весьма доволен «Светланой». Она нисколько не течет покуда и ходит очень хорошо.