Время вестников: Законы заблуждений. Большая охота. Время вестников

– Взбесится, – почти без раздумья ответил Казаков. – Беренгария как таковая этому извращенцу безразлична, но ее смерть, вкупе с пожаром в гавани Мессины, станет оглушительной оплеухой его самолюбию. А поскольку в глазах всего прочего крестоносного рыцарства подобная история выглядит донельзя романтично, то немедля последуют какие-нибудь громогласные обеты в страшной мести вероломным убийцам. То есть Исааку Комнину. Лимассол разнесут по кирпичику, а Комнин… словом, не хотел бы я быть на его месте.

– Вот! – Хайме одобрительно кивнул. – Все-таки, Серж, ты еще не совсем безнадежен. Итак, Кипр захвачен, Лимассол разграблен и сожжен, Исаак Комнин принимает жуткую смерть от рук – или по приказу, что, в сущности, одно и то же – одного из вожаков крестового похода. Теперь подумай, как на это ответит его коронованный родич, византийский базилевс. Который, между нами говоря, без того отнюдь не отличается кротостью характера.

Барон де Шательро честно представил последствия и ощущения свои выразил короткой, емкой русской фразой:

– Ох, ни … себе!

– Слов я не понял, но интонацию уловил, – усмехнулся Хайме. – Теперь понимаешь? Это не говоря уже о том, что сделает со злосчастной свитой королевы разъяренный Ричард после штурма. Или перепуганный Исаак до штурма, неважно.

– Твою-то мать, – пробормотал Казаков, до которого наконец дошло в полный рост. – Сплавал, называется, в романтическое путешествие. Да уж, парень, умеешь ты обнадежить… Послушай, но ведь ничего еще не случилось, да может быть, и не случится! Беренгария жива-здорова, этот… как его… Барцелло только вчера говорил…

– Пока не случилось, – сквозь зубы произнес Транкавель-младший. – Может быть, и не случится. Хочешь дождаться, посмотреть? Может, еще об заклад побьемся?

– Ч-черт, – от избытка чувств Серж засадил кулаком в стену, зашипел от боли, затряс рукой. – Ты прав, тут игра такая – или пан, или пропал… Не понимаешь? Ну и ладно… Но погоди-ка! Самое главное забыли! Ангеррану все это зачем? Он ведь точно так же заинтересован в успехе крестового похода, как и все прочие, разве нет?

Тонкие черты лица Хайме де Транкавеля сложились в мучительную гримасу. Такая бывает у человека, когда у него болят зубы или же когда ему приходится объяснять нечто крайне сложное, весьма интимное, да к тому же еще ужасно неприятное.

– Серж, – задушевно произнес он. – Прости меня, но… Скажи, что ты знаешь о своем… покровителе? Ты знаешь, кто он? Откуда он? Что он может и чего он хочет? Или, к примеру, откуда у него шрам на шее?

Казаков добросовестно попытался вспомнить… и с совершенным изумлением вдруг понял, что и в самом деле знает о своем непосредственном начальнике ровно столько же, сколько знает салага-рядовой о начальнике штаба округа – сиречь имя, фамилию и приблизительное количество звездочек на погонах. Они с де Фуа разговаривали часто и подолгу, но всякий раз хитрый старикан выворачивал беседу каким-то столь удивительным образом, чтобы не выдать ни малейшей сколько-нибудь ценной информации о собственной персоне. Не помогли даже некоторые довольно специфические разговорные навыки, коим старшего лейтенанта Казакова учили в бытность оного «техником КБ Камова».

– Ну допустим, ничего я не знаю, – признался он. – Или – знаю, но совсем мало. Так что с того? Вот про тебя, например, я тоже почти ничего не знаю. А Ангерран, по крайней мере, человек хваткий и опытный, вхож ко двору, королева его выделяет. Он мне обещал, что с ним я добьюсь веса в обществе, и вроде бы слово держит. Вот, скажем, устроил мне участие в том дознании, дабы я лишний раз показал себя перед Ричардом…

Он осекся, увидев, как пуще прежнего скривился собеседник.

– Ох, Серж… Опять ты как дитя малое. Ты что, думаешь, твой патрон хотел устроить тебе карьеру таким манером? Для дворянина палаческое ремесло считается позорным. Неужели в Польше, или где ты там родился, этого не знают? Не знаю, чего именно добивался де Фуа, но уж точно не твоего продвижения.

– Так какого ж… ты раньше молчал?! – взвился Сергей. – Сидел там с умным видом, еще советы подавал… Как тебе верить после этого?!

– Я думал, ты взрослый мужчина и знаешь, что делаешь. Это я теперь понял, что ты хоть и взрослый, а какой-то странный, не от мира сего… И вообще, с чего бы мне лезть в твои отношения с патроном? – пожал плечами Транкавель. – Тогда я смолчал. Но теперь не стану. Ибо весь флот Ричарда не стоит одной улыбки Беренгарии.

Казаков только зубами заскрипел и в полном расстройстве взлохматил пятерней волосы. В очередной раз ему приходилось попасть под раздачу из-за элементарного незнания истории. Средневековая интрига, мать ее ети…

«Ну да, Беренгария… вот где собака зарыта, – подумал он, глядя на точеный профиль молодого Транкавеля. – То-то она с того дня тебя привечает по-прежнему, а на меня смотрит, как на лужу. Да, подложил ты мне свинью, конкурент, причем без малейших усилий даже – просто промолчал… Но шеф, шеф-то каков! Ах, Ангерран, старый ты козел…»