Время вне времен

По «дороге глобализации» таким образом идут два встречных потока: вестернизация– внедрение западных паттернов (эталонов жизни и деятельности) на Юг и Восток, и ориентализация– внедрение в Западную цивилизацию паттернов Востока и Юга.

Символом глобализации стала сеть ресторанов Макдоналдс. Ныне она имеет 30 тысяч своих представительств более чем в 120 странах мира. Правда, точно таким же символом глобальных процессов стали сети китайских, корейских, японских ресторанов, распространившихся по всему Западу.

В результате происходит непрерывное перемешивание «национальных реальностей». Мир вместо привычных этнокультурных разграничений приобретает черты фрактальности: между любыми двумя его точками, относящимися к одному множеству (одной экономике, одной культуре), всегда можно поместить третью, относящуюся к другому множеству (другой экономике, другой культуре). Метафорически это может быть выражено цитатой, которую, иллюстрируя процессы глобализации, любят приводить журналисты: «Во Франции английская принцесса с арабским бой-френдом на немецком автомобиле, управляемым испанским шофером, напившимся шотландского виски, разбилась в окружении итальянских папарацци, о чем тут же сообщили российские средства массовой информации» [1].

Таковы основные черты процесса глобализации.

То есть, глобализация – это не своеволие Запада, стремящегося переустроить мир по своему образцу, не прихоть «новых магнатов», мечтающих о власти над человечеством. Глобализация – это закономерный «сквозной» вектор истории, и его не удастся ни «погасить», ни, вероятно, даже сколько-нибудь существенно трансформировать.

Глобализация все равно будет идти.

Другое дело, что, как и всякий исторический вектор, данный процесс является сильно поляризованным. Он по-разному проявляет себя в истоках – там, где подлинная унификация мира только еще зарождается – и в своем высшем развитии, где она уже сейчас переходит в принципиально новую сущность.

Логос, номос, империя

Подчеркнем еще раз отличие западной, ныне евро-атлантической цивилизации, включающей в себя Европу и США, от цивилизаций восточных, прежде всего – Китая и Индии. Любая универсальная матрица, представлена ли она светской формой, такой как фашизм и социализм, или формой религиозной, такой как христианство, буддизм, ислам, должна, тем не менее, исполнять несколько базовых функций. Во-первых это когнитивная функция – создание холистической (целостной) картины мира, внутреннее согласованной и понятной каждому человеку. «Земля плоская и покоится на трех китах, которые плавают в Мировом океане». Во-вторых, это функция аксиологическая – создание и освящение, то есть абсолютизация, системы нравственных ценностей, которые в свою очередь определяют все поведенческие стереотипы. «Соединенное богом человек да не разлучит». «Не делай другому того, чего не желаешь себе». Распаковка матричной аксиологии рождает государственные законы. И в-третьих, это психотерапевтическая функция – согласование человека и мира, поскольку личное представление о реальности у конкретного человека, как правило, не совпадает с тем, что он наблюдает в действительности.

Однако главной, хотя и не всегда четко осознаваемой функцией любой матрицы является преодоление «страха смерти», присутствующего в сознании, разрешения известного противоречия между краткостью (ограниченностью) отдельной человеческой жизни и необозримой длительностью (неограниченностью) существования всего человечества. Продолжение в той или иной форме «личного бытия», обретение бессмертия, в каком бы виде оно человеку ни было явлено, – пожалуй, самый мощный аттрактор, обеспечивающий историческое существование каждой матрицы.

И вот здесь проходит граница между Западом и Востоком. «Механизм спасения», который предлагают восточные трансценденции: реинкарнация (переход с одного уровня бытия на другой), слияние с Дао или приближение к «совершенномудрым» персонам древности требует от человека исключительно личного совершенствования; он не предполагает никакой светской деятельности и предпочитает оставить мир в «естественном состоянии». Восток ориентирован не на деятельность, а на деяние, не на лучшее будущее, а на идеальное прошлое. В то же время западная трансценденция, будучи устремленной вовне, предполагает деятельность человека в миру как почти обязательный элемент «спасения». Это совершение «благочестивых поступков» в католической версии или «профессиональный успех» в версии протестантской. То есть Восток не требует улучшения мира, он требует только улучшения человека. Запад же, напротив, – именно улучшения мира, вместе с которым будет совершенствоваться и человек. Христианство таким образом является «деятельностной религией», что вместе с «сюжетным временем», которое оно порождает, оказывается мощным катализатором технологического развития.