Время вновь зажигать звезды

Подтверждение тому было получено при пересечении немецкой границы, когда мне пришло сообщение, что у меня не подключен международный роуминг. Мама меня утешила: у нее он подключен. Пока я устанавливала Фейсбук, Инстаграм, Твиттер, Снапчат и приложения, чтобы управлять моим блогом с ее телефона, она одной фразой разрушила все мои мечты.

– Десять минут в день, не больше.

– Что это значит?

– А то и значит: цель нашего путешествия – провести время вместе, открывать для себя новые пейзажи, другую культуру, а не сидеть, уткнувши нос в телефон.

Около часа мы ехали след в след за одним грузовиком. Справа деревья, слева деревья, вот тебе и все открытие «новых пейзажей».

Лили постучала указательным пальцем себе по голове. Если даже она решила, что мама сбрендила, это серьезно.

Я попыталась торговаться.

– Может, час?

– Десять минут.

– А два часа?

– Хлоя, прекрати.

– Мама, ты не можешь жить без кислорода? Так вот – я тоже.

Она что-то закудахтала, Лили тоже. После долгой борьбы мне удалось заполучить полчаса. Может, я еще выживу.

В конце дня мы приехали в Кёльн, где по решению мамы нам предстояло провести ночь. Мы остановились в кемпинге на берегу Рейна, и она непременно настаивала, чтобы мы пошли осмотреть город. Я с удовольствием согласилась: нет ничего проще, чем найти в Кёльне интернет-кафе.

Одна дама из кемпинга одолжила нам велосипеды и показала дорогу, уверяя нас, что это недалеко. Между тем мы ехали вдоль реки больше часа, время от времени останавливаясь по требованию мамы, чтобы любоваться живописными берегами. А то не видно было, как мама устала: она стала красной, как ее футболка, и дышала как пылесос. Мы же с Лили нарочно старались крутить педалями как можно быстрей, это нас забавляло.

На стоянке мы пристегнули велосипеды и бродили без всякого плана, пока не стемнело. В городе зажглась иллюминация, и это выглядело очень красиво. До ужина было еще далеко, и мы купили себе по кренделю, чтобы кое-как продержаться. Лили настояла, чтобы ей купили бутылку воды, но как только получила, отказалась наотрез ее открывать, сообщив, что сохранит на память. Мама очень удивилась, а Лили подняла плечи, будто логика для нас была делом неведомым, и выдала реплику:

– Да ведь это же одеколон![20]

По крайней мере, хоть моя сестра не изменилась.

Перед собором, который мама непременно собиралась посетить, чтобы узнать количество ступенек его лестницы, находился мост причудливой формы: мост Гогенцоллернов. Казалось, сверху на него опустили три громадные арки. Люди шли по нему пешком, так что и мы поступили так же и вдруг увидели, что он сплошь покрыт тысячью висячих замочков, якобы подвешенных влюбленными. Мама предложила прибавить к ним еще один, с инициалами всех троих, чтобы и от нас осталась частичка на этом мосту в память о нашем путешествии.

Лили вытаращила на нас глаза:

– Ну и молодцы! Хотите, чтобы вся рыба в реке передохла? Не забывайте, что ключ от замка принято выбрасывать в воду. Или что, думаете, желудок рыбы способен переварить металл?

Я одобрила ее соображение. Но мы ведь можем просто оставить ключ у себя, избавив рыб от гибели, а Лили от ее терзаний.

Торговец продавал замки только парами, по две штуки сразу. Маркером, позаимствованным у одной пары англичан, на первом мы написали наши инициалы, а на втором я сделала надпись «Ты + я». Это должно было сработать с кем угодно.

Возвращение на велосипедах стало худшей частью нашей прогулки. Уж не знаю, кто изобрел сиденья, но он явно тогда пребывал в плохом настроении. Мы в полуживом состоянии наконец добрались до трейлера. Быстро перекусив макаронами, мы с Лили завалились в кровать, а мама улеглась на запасное спальное место – банкетку. Мне пришлось долго ждать, пока мама начала дышать ровно. Она уснула. Медленно, стараясь не издавать ни малейшего шума, я выбралась из постели.

Анна

Уснула я далеко не сразу. Матрас банкетки оказался тонким и жестким, а мое тело отнюдь не обладает этими качествами, следовательно, кто-то из нас двоих должен был страдать. И вдруг чье-то горячее дыхание на моей щеке вырвало меня из полусна. Я открыла глаза, но лицо находилось слишком близко к моему, чтобы я могла его разглядеть.

Тогда я закричала. Лицо тоже закричало. Потом и Лили закричала.

Лицо мгновенно отскочило назад, и тут, в тусклом свете, я узнала свою дочь.

– Хлоя, что ты делаешь?

– Ничего, я пришла тебя обнять перед сном, – пробормотала она, пряча руку за спину.

– Что у тебя в руке?

– Ничего.

Я заглянула под подушку: там ничего не было.

– Дай-ка мне телефон!

– Но, мама…

– Немедленно отдай мой телефон, Хлоя! И если ты снова попытаешься забрать его у меня, ты его уже никогда не получишь.

С явной неохотой она все же выпустила свою добычу и вернулась к себе в кровать. Не успев опять закрыть глаза, я услышала, как Лили ей прошептала:

– Ты и правда считаешь, что она тупее паровоза?

Остаток ночи прошел без инцидентов.