Время волков

Приказ Креока! Он, видно, побоялся, что я впаду в то странное неистовство, которое охватило меня, когда я убивал кузнеца. Даже вождь даков не доверял мне!

Весь мир внезапно сузился до размеров маленькой поляны посреди Бескрайнего леса, поляны, превратившейся холодной осенней ночью в кровавое месиво.

Мы старались оттеснить Звероловов в лес, где вдали от костров им будет плохо видно врага. Ветки деревьев будут мешать им, цепляться за одежду, в темноте они начнут резать своих, в то время как волкам будет все отлично видно. Повсюду валялось оружие, выпавшее из рук убитых. Перепрыгивая на ходу через тела мертвых и раненых, я мимолетом подумал, какую уйму волков смогу вооружить, собрав этот улов. Волки бились подле меня на поляне, бой шел и где-то в лесу. Я не видел, что там происходит, и не мог позволить себе оглянуться, отвлечься от врага. Сражение вышло из-под моего контроля.

Перед моим лицом промелькнуло лезвие меча, не задумываясь, я отразил его. Новый удар чиркнул меня по лицу. Рри оттолкнул меня и пропорол живот еще одному Зверолову. Я оступился, едва не упав на мертвого волка. Я не смог разглядеть его лица, потому что глаза мне залила кровь. Я вытер рукавом лицо и оглянулся. Мы уже сражались посреди деревьев. Но удалось ли нам вытеснить Звероловов с поляны или это они нас гнали, я уже понять не мог.

Рядом со мной рухнул еще один волк, упал, не издав ни звука. А сколько их осталось позади меня, сколько там, на поляне лежит моих товарищей, которые уже никогда не встанут, не отпразднуют нашу победу, не оплачут поражения? Сколько их там? Я не позволил себе оглянуться. Не сейчас, когда битва еще не закончена.

Не оглядывайся, иди вперед, убивай врага, потом ты узнаешь, скольких жизней стоила твоя победа, сколько волчьих сердец уже никогда не будут биться. Сколько твоих друзей уйдут через Серую Долину в Чертог Воинов и поднимут там кубки за своего вождя, позволившего им стать бессмертными. И тот, кто возглавляет там этот пир, тот, кого даки зовут Залмоксисом, увидев, какое великолепное жертвоприношение совершил я в его честь, сколько дал я ему посланников, может быть, простит меня за присвоение его имени, может быть, сжалится над своим народом и избавит даков от их безумного вождя.

Волки сражались, бился и я, уже не зная и не осознавая, что происходит вокруг. Я не понял, почему Звероловы отступили, ринулись прочь, хотя я готов был сам признать поражение. Просто внезапно наступила тишина, нарушаемая лишь стонами раненых. Лязг металла оборвался, потому что не с кем стало драться. Большая часть Звероловов была убита, кто-то бежал. И только теперь я стал осматриваться, разглядывая оставшихся в живых волков. Я привел с собой три с лишним десятка, в живых насчитал лишь тринадцать, включая меня.

Наступил бледный рассвет, осветив поляну розовыми лучами. Подошел Креок, положил мне руку на плечо, заглянул в глаза.

— Мы победили в этой битве, — произнес Креок срывающимся голосом.

Его лицо было перекошено от скорби. Я вздохнул и пошел прочь. Земля под ногами мягко пружинила, ветви деревьев гладили меня еще не опавшими листьями.

Теперь я знал, что чувствовал мой вождь, оставляя за собой павших друзей, погибших с его именем на устах, защищая его жизнь. Власть не несет в себе ничего хорошего, вождь не может быть светлым, не может быть чистым. На его совести слишком много крови его соплеменников, которых он вынужден вести на смерть.

Меня догнала Вендис, встала передо мной:

— Мы победили, Залмоксис, победили. Впервые мы обратили их в бегство, впервые убили столько Звероловов. Ты понимаешь? Их осталось теперь не так много.

— Нас тоже, Вендис, — глухо ответил я.

— Дядя погиб, — жалобно всхлипнула она. — Он был рядом со мной, считал своим долгом меня прикрывать. А о себе забыл.

Я прижал ее к себе. Я был рад, что она жива, и Волчонок тоже, и Креок, и Келл, и Ури, и Макку. А вот Рри больше нет, и нет весельчака Ива, нет Ифи, нет Млеока. Нет очень многих.

От скорби мне хотелось метаться и выть, кричать и проклинать богов. Но вместо этого я взял Вендис за руку и вернулся с ней на поляну, где волки собирали оружие. Своих умерших волки не хоронят. Мы просто сложили их трупы отдельно от Звероловов и прикрыли ветками.

Серым безрадостным днем мы выступили в обратный путь, и только теперь меня начали донимать раны. По-видимому, они были не слишком серьезными, раз я мог еще идти. А идти было нужно, потому что нас осталось всего тринадцать человек, и все мы имели раны, и нам приходилось еще нести боевые трофеи: невиданное количество оружия и металлических изделий. Теперь я мог вооружить почти все племя.