Время Воронов (СИ)

Элдрик редко называл его Дирком, предпочитая ласковые прозвища вроде «маленький Вороненок» или «непослушный ребенок». А когда Дирк полностью овладел всеми Вороньими способностями, Элдрик торжественно нарек его Рейвеном и повелел забыть прошлую жизнь. Ничего из нее в новой не пригодилось бы. «Рейвен» — значило «Ворон», могучий, сверхсильный, особенный. Не чета слабым людям, которые могли быть только добычей. Ему нравилось быть Рейвеном: он быстро переучился и вскоре почти забыл прежнее имя.

Но затем снова встретился с Нилом. Тому тогда было семь, и он постоянно путался, называя его по-прежнему. Рейвен махнул на это рукой. Он скучал по другу, по их играм, по общению. В убежище детей не было, и он часто слонялся без дела, пока не сообразил, что может вернуться и снова играть с Нилом. Это была отличная идея! Нил без него, небось, совсем скис от скуки!

Элдрик запретил приближаться к племяннику Рыцаря. Но не подкрепил приказ магией, а серьезного внушения хватило едва ли на месяц. Ему, правителю города, и в голову не могло прийти, что кто-то может его ослушаться.

Дирк Уайлд был самым непослушным ребенком на свете, о чем постоянно слышал от матери. Ни проклятье, ни новое имя не могли изменить его натуру: когда он чего-то сильно хотел, никакие запреты его не останавливали. Он и так проторчал в убежище кучу времени, не отходя от Элдрика, а осмелев, отчаянно бросился на волю. Как можно было иметь крылья, но летать не дальше одного старого квартала? Быть могучим Вороном и бояться подходить к племяннику Рыцаря?

Чушь какая. Он хотел видеть Нила и продолжать с ним дружить, так кто мог ему помешать?

Рейвен легко разыскал его в городе. Пока он хвастался крыльями и когтями, Нил радовался его возвращению и изумленно спрашивал, как получилось, что Ворон Дирка не съел? Ведь всегда же так бывает, стал Вороном — считай умер, сожрали изнутри. Рейвен объяснил, что это вранье. Вороны — те же люди, только черноволосые и волшебные.

Тогда он еще считал так.

— Но дядя Рутгер сказал…

— Не говори при мне про него! — рявкнул Рейвен. — Никогда не упоминай, или улечу и не вернусь!

— Ладно, ладно! Не буду.

— Я — Ворон. Никто меня не съел. Мне лучше знать, чем твоему дяде.

Нил замолк. Затем улыбнулся.

— А покажи еще раз крылья. Можно потрогать?

— Можно.

Маленький Нил был очарован ими. Рейвен вырвал ему перо в подарок, но оно растаяло уже через пять минут, оставив их гадать, почему. Чернильное пламя не было горячим, пока Нил совал в него пальцы, а прочность когтей они проверяли на деревяшках, камнях и старом, погнутом доспехе. Их дружбе не мешало то, кем они были, Воронья магия стала лишь новым поводом для игр. Нил поклялся ничего не рассказывать дяде, и Рейвен поверил ему, прилетая вновь и вновь. Он научился врать Элдрику, где летает, и попался на вранье лишь однажды, после чего был наказан. Но этого снова не хватило надолго.

Что понимали эти взрослые в их дружбе? Нил бы его не предал, Рейвен это твердо знал. И плевать, что Рутгер Янг был Рыцарем, которого Сорес и остальные Вороны-бойцы гоняли по всему городу. Нил — не его дядя и ни в чем не виноват.

Но он ошибся, а Элдрик оказался прав. Нил предал его, заманив в ловушку и выдав Рутгеру Янгу.

Родительский дом был сожжен вместе с верой в дружбу и порядочность проклятого племянника Рыцаря. И что с того, что вытащил его из огня? Если бы не предал, Рейвен бы там вообще не оказался, а Элдрик остался бы жив. Жизнь Воронов не превратилась бы в кромешный ад на четырнадцать лет, а Рейвен не загибался бы от вины и ненависти, выжигающих его нутро. Кто его знает, этого болвана, зачем он полез в пламя? Снова, небось, захотел поиграть в героя и доказать свою храбрость.

Столько лет прошло, а Рейвен снова повторял те же самые ошибки. Не мог держаться подальше от Нила, хотя это дало ему спокойную жизнь. Не сумел отпустить то, что давно уже следовало развеять пеплом, как тело Рутгера Янга. Наказание было бесполезно. Даже смерть Элдрика его ничему не научила.

Так как прекратить все это?

Тут ему в голову пришла очевидная мысль. Даже странно, что он не додумался до нее раньше.

— Ты можешь использовать на мне магический запрет. Тогда у меня не будет шанса нарушить его, — предложил Рейвен.

И черт с ней, со свободой, если он не мог правильно ею распоряжаться.

Льюис удивленно на него взглянул.

— О чем это ты?

— О твоей власти, как Великого Ворона. Прикажи, используя магию, и ни один из Воронов не сможет не подчиниться, даже если прикажешь умереть. Погоди, ты, что не знал об этом?

Льюис приподнял брови.

— А кто мне об этом рассказал?

Рейвен неловко кашлянул. Очевидно, это должен был сделать он, но мысль об абсолютной власти Великого Ворона казалась чем-то настолько естественным, что ее не требовалось проговаривать вслух.

Шарлотта, изящно сидящая напротив на тахте, тихо хихикнула. Когда Рейвен появился, они с Льюисом обсуждали последний улов «проклятых вещей», но бросили все, суетясь вокруг него. Сейчас она уже успокоилась и лукаво улыбалась.