Время, вперед !

У ног американца ало блестела черная, уж почти высохшая грязь лужи, вся полопавшаяся на квадратики, как лаковый ремень.

LVIII

Маргулиес подбежал к машине.

- Почему остановка?

- Вода.

- В чем дело?

- Нет воды.

Каждая секунда была на счету. От каждой секунды зависел мировой рекорд. Мировой рекорд висел на волоске.

- Ох, не вытянем!

Работа остановилась. Люди замерли в тех позах, в каких застал их перерыв. Они отдыхали.

Кутайсов кричал в телефон:

- Алло! Водопровод! У телефона начальник аварийного штаба "Комсомольской правды". Почему на шестом участке нет воды? Что? Вода есть? Не закрывали?

Как же, дорогой товарищ, вода есть, когда воды нет? Что? А я тебе говорю, что нет! А кто же знает? Виноват, кто это говорит? Как фамилия? Ну, имей в виду, Николаев, ты будешь персонально отвечать за свои слова. Значит, ты утверждаешь, что вода есть? Добре.

Корнеев, обдирая туфли, карабкался по доскам в тепляк.

Там, на противоположной стороне, работала другая бетономешалка шестого участка, большая стационарная машина "Рансома".

Громадный воздух, пробитый и рассеченный по всем направлениям красными, клубящимися балками заката, мелькал движущимися тенями людей и колес.

С глухим шершавым шумом точильного камня медленно вращался большой барабан. Корнеев поставил к губам ладони рупором:

- Эй! Кто там! На "Рансоме"! У вас идет вода?

Он повернулся и поднес ладонь к уху.

- Идет! Иде-ет!

Слова гулко и медленно перелетали от человека к человеку сквозь громадный воздух тепляка.

- Ийот... ийот... ийот... - защелкало эхо на высоте восьмиэтажного дома.

Эхо считало стальные балки перекрытий.

- Идет!

Корнеев бросился назад.

- На "Рансоме" вода идет. Водопровод в порядке.

Маргулиес обошел вокруг машины.

- Идет?

- Не идет.

- Что т...такое?

Моторист рвал рычаг вперед и назад. Воды не было. Бежали Ищенко, Мося, Нефедов, Тригер.

- В чем дело? Что случилось?

- Авария на водопроводной?

- Нет.

- Поломка?

- Нет.

Маргулиес сбросил пиджак и засучил рукава. Он взбежал па помост, стал на станину и залез головой в водяной бак.

Он долго и внимательно осматривал его. Он стучал кулаком по водомеру. Он вынул из голенища французский ключ.

Цедя сквозь зубы страшную ругань, он развинчивал и завинчивал гайки, трогал винты, выстукивал клепку, прикидывал ухо к стенкам.

Все было в полном порядке.

Он спустился вниз с помоста и надел пиджак, не счистив с него пыли.

Задрал голову.

- Как это случилось?

Моторист дернул плечами и со свистом плюнул.

- Да никак не случилось. Просто вода шла и вдруг перестала. Прямо как отрубила. Бац - и нет воды!

Он взялся за рычаг и стал его рвать с тупым упрямством: вперед - назад, вперед - назад.

- Давид Львович! - жалобно проговорил Мося. -Ну что вы скажете на такое дело? Прямо как назло, прямо как нарочно!

Он хватил кулаком по столбу помоста. Ханумов ломал железными пальцами, крошил щепку на мелкие кусочки и с силой швырял их под ноги.

Маргулиес твердо сдвинул густые брови и, расталкивая локтями людей, побежал, спотыкаясь, в тепляк.

- Что ж они там, - бормотал он, - что же они там делают... этот самый знаменитый аварийный штаб? Взяли на себя водопровод, а воды нет. И никого нет. Кто у них там... Семечкин, кажется?.. Где же Семечкин?

Он остановился и закричал громовым голосом:

- Семечкин! Где Семечкин? Кто видел Семечкина? Семечкин!

Он побежал в другую сторону.

- Ну? В чем дело? Что за паника? - сказал густой неодобрительный басок Семечкина.

Маргулиес остановился. Голос Семечкина исходил откуда-то из-под пола. Маргулиес посмотрел вниз.

Здесь пол тепляка был разобран. Зияла квадратная дыра. Из нее, как из театрального трапа, в черных очках медленно, с отдышкой, поднималась фигура Семечкина с парусиновым портфелем под мышкой.

Его нос был испачкан суриком.

- В чем дело?

- Ты - на водопроводе?

- Я.

- Вода!

Семечкин вылез из трапа, аккуратно обчистил галифе на коленях и, солидно покашляв, сказал:

- Все в порядке. Уже.

- Что?

- Уже ставят. Я распорядился.

- Ставят? Что ставят?

- Счетчик.

- Какой счетчик?

Семечкин размашисто и несколько покровительственно похлопал Маргулиеса по плечу.

- Эх вы, производственнички! Мировые рекорды бьете, а хозрасчет забываете. Ну, ничего, хозяин, не дрейфь. Я распорядился.

Маргулиес смотрел на него в упор неподвижно суженными глазами. Его лицо было твердо и угловато, как камень.

- Что ты распорядился? - с расстановкой и с ударением на каждом слове произнес он. - Что ты распорядился?

Семечкин небрежно пожал плечами.

- Распорядился поставить счетчик. Через полтора часа будет уже работать. Какой же иначе хозрасчет?

- Это ты приказал развинтить трубы и закрыть воду?

Маргулиес был страшен.

- Ну, допустим. Проверка рублем, - авторитетным баском заметил Семечкин.

- Немедленно... слышишь? Немедленно...

Маргулиес задыхался.

- Немедленно свинтить трубы и дать воду! - закричал он пронзительно и визгливо.

Семечкин побледнел. Губы его дрогнули.

- Ни под каким видом. Я отвечаю за водопровод.

- Дурак! - загремел Маргулиес. - Болван! Идиот! Немедленно! Я приказываю - немедленно!..

- Я бы вас попросил, товарищ Маргулиес, не выражаться.

Коленки Семечкина попрыгивали.