Время вышло

– Когда вы выбиваете кого-то из игры, вы позволяете себе расслабиться, верно? Думаете, когда Реджи Джексон совершил три хоумрана в игре против «Доджерс»[47], он ходил вокруг скамейки запасных и копался в себе?

– Нет, сэр, – сказал Бреннан. – Готов поспорить, что он был счастлив, но для нас сейчас главное – благоразумие…

– Кстати, я был на той игре. Лучшие места в первом ряду. Стэн, черт побери, – она подходит слишком близко. Ее волосы превратятся в перекати-поле.

– Первой леди настоятельно советовали держаться подальше, сэр.

– Скажите Секретной службе, что ей небезопасно находиться так близко. Сейчас же!

– Да, сэр.

Вертолет пошел на снижение. Помощник поднес президенту зеркало, и тот тщательно осмотрел свой внешний вид, игриво улыбаясь собственному отражению.

Как только они приземлились, первая леди по пышной лужайке поспешила к вертолету. Президент вышел из салона и поцеловал ее в губы, в то время как фотографы делали снимки.

Бреннан осторожно извлек свое туловище из вертолета и уже наблюдал за цирковым представлением, развернувшимся перед его глазами. Несколько помощников суетились по обе стороны президента, пытаясь привлечь его внимание, чтобы проинформировать о неотложных делах, но первая леди перебивала их всех, жалуясь на устрицы от шеф-повара Белого дома, вызвавшие у нее диарею, в то время как сдерживаемая охраной небольшая группа репортеров выкрикивала свои вопросы с расстояния в десять метров.

Бреннан никогда не любил вертолеты и не доверял им, поэтому отошел в сторону от продолжающих вращаться над его головой винтовых лопастей. Внезапно чья-то рука обхватила его со спины.

– Давайте, Джим, немного повеселимся, – сказал президент, увлекая его за собой.

Бреннан растерянно огляделся в поисках генерального прокурора, но ее нигде не было видно. Прежде чем он понял, что происходит, они уже стояли перед толпой репортеров.

– Послушайте, перед вами Джим Бреннан, – произнес президент, – легенда американских правоохранительных органов, которого принял на службу сам Эдгар Гувер вскоре после Гражданской войны[48]. И этот героический сукин сын только что раскрыл дело Зеленого Человека!

Фотографы бешено защелкали затворами, а репортеры начали наперебой выкрикивать вопросы:

– Это тот лоббист, которого сняли с самолета в аэропорту Кеннеди? Роджер Баррис – Зеленый Человек? Вы обвиняете его в массовых убийствах? Его адвокат заявляет, что это крупнейший юридический фарс с тех пор, как О. Джей[49] был признан невиновным. Вы можете это прокомментировать?

– Было бы преждевременным что-либо утверждать… – начал Бреннан, но твердая рука президента снова обхватила его спину и подтолкнула вперед.

– О. Джей был чертовски хорошим игроком, – заметил президент, – и суд присяжных признал его невиновным.

– Господин президент, означает ли формулировка «раскрыл дело», что Баррису предъявлено обвинение в том, что он и есть Зеленый Человек? – выкрикнул какой-то репортер.

– А как еще можно понимать эти слова? – спросил президент, и Бреннан пришел в ужас. Даже пятидесятилетний опыт не мог подсказать ему, как корректно исправить ситуацию в прямом эфире с Южной лужайки.

Тем временем на них сыпались новые и новые вопросы:

– Роджер Баррис сознался? Во время обыска его дома в Лансинге были найдены какие-то веские доказательства? Предъявлены ли обвинения соучастникам? Может ли это дело закончиться вынесением смертного приговора?

– Вы получите все ответы в свое время, – с широкой улыбкой заверил их президент. – Самое важное, о чем вы можете сейчас сообщить, – что американцы наконец могут спать спокойно. И все благодаря Джиму Бреннану – этому большому и скромному боевому коню ФБР, такому же истинному американскому герою, как… Секретариат[50]. Подними большой палец вверх, Джим! – И Бреннан обнаружил, что стоит рука об руку с президентом, а фотографы снимают их с поднятыми вверх большими пальцами.

Глава 37

Том проснулся в темноте. Он страдал от похмелья и ощущал боль в довольно странных местах – самая сексуальная стипендиатка Родса после Криса Кристофферсона расцарапала ему спину и укусила за шею. Он лежал счастливый и расслабленный, прислушиваясь к дыханию Лиз рядом с собой. Он вспомнил о женщинах, с которыми встречался в колледже и в аспирантуре. Мало кто бросал ему вызов и действительно его понимал. Это была его собственная вина – некоторые из женщин были довольно милыми, но, по правде говоря, он добивался тех, кто мог бы понравиться его отцу.

Ну, Уоррен Смит наверняка возненавидел бы Лиз. Она бы откусила ему голову. Мысль об их воображаемой встрече заставила Тома улыбнуться, и он почувствовал себя немного виноватым. Его отец умер, и пришло время простить его и забыть. И все же мертвые и погребенные, несомненно, могут иметь сильную власть над живыми.