Время вышло. Современная русская антиутопия

Замначальника УВД позвонил – с издёвкой поинтересовался: ну что, разгоняем? По всем регламентам положено.

Да, блин, регламенты. Разгонишь тут.

– Ты чего опять завис? – с неудовольствием поинтересовался председатель. – Уснул? Давай-давай, я жду.

Тима вздохнул, посмотрел на подготовленную справку, но, поморщившись, сразу же заговорил о другом:

– Ну, юридически мы посмотрели с Людмилой… – Он тут же напоролся на председательскую ярость в стёклышках председательских очков.

– Что вот ты мне «юридической» в нос тычешь! – рявкнул шеф. – Ты по делу скажи!

По делу, да? Тима зачем-то погладил пальцами ухо, подёргал мочку.

– Так-то ликвидаторы – никакое не боевое братство, как тут истерил Борис Александрович, – сказал он. – Среди них ветераны есть, но ещё пацаны из молодёжек и просто шваль разная. Они так у нас ещё и корочки попросят…

– Решат – будем и корочки выдавать, – отозвался председатель. – Твоё какое дело?

– Как собачки какие-то за ними бегаем…

– Никуда я не бегаю! Собачки! Я от вас, говнюков, жду предложений, а вы только ноете. Тима, кончай мне яйца крутить, понял?! Вы с ментом говорили?

– Говорили. А что он тут? Ну, три трупа. Да, все ликвидаторы, но это же неофициально… мы не будем подтверждать, он, само собой, тоже. Город у нас небольшой. Он хочет без особого шуму через пару дней провести облаву. Правда, эти вот плясуны под окном не хотят ждать. От них был тут в лампасах один. Орал: мы – государству, а нам что – собачьи хвосты?! Справедливости, там, кричал. Выйти прямо сейчас на этого партизана, кричал…

– Башка у него тю-тю! – Председатель закатил глаза и потряс головой так ожесточённо, как будто ему в уши попали несколько аккордов дэд-метала. – А ты повторяешь! Рот заставлю полоскать с мылом! Ты вообще соображаешь, что здесь тоже могут быть уши, да? Партизаны – это ПАРТИЗАНЫ, герои! А тут какой-то выблядок, сучий кусок… вооружённый! Сопротивляется представителям!

Председатель встал, потопал ногой, удобнее распределяя её внутри остроносого ботинка, и тоже подошёл посмотреть на площадь.

Добровольцы-ликвидаторы – кто в медицинских масках, а кто в самодельных тряпичных, кто в обычной одежде, а кто и в изукрашенной трофеями – стояли довольно плотно, без плакатов, и только время от времени кто-нибудь вздымал вверх руку и размахивал собачьим хвостом на манер пращи.

– У мэра открутили, – довольно причмокнул председатель.

– А что, правда, это его собаки хвост нашли? – живо заинтересовался Тима.

Председатель только хмыкнул.

– А как у него оказалась негабаритка?

– Заслужил, наверное. Не задавай дурацких вопросов.

– Он же сам выступал.

– Сходи тоже выступи, лучше с ментом на пару. Объяви городской субботник-патрулирование.

Тима удивлённо уставился на шефа.

– Что смотришь? Перехватывать надо инициативу, учу-учу тебя. Субботник беги объявляй. Каждого сукина сына отловим! Можешь прямо так и сказать.

* * *

Звери – старая нефть. Люди – новая нефть. Человеческие звери – нефть-нефть.

Это как чин-чин. Как вин-вин. Только с кишками.

Я не знаю, зачем это придумал тот депутатский ублюдок. Правнук Кагановича, что ли.

Может, бежал наперегонки с остальными пропагандонами. Может, попросили из головной душегубни. Ну, «попросили». А может, они, правда, перетрусили так, что завтра и вилки запретят.

Хрен ли разницы.

Сначала прошлись участковые менты – типа перепись. Храните приравненных к холодному оружию негабаритных? Надо бы сдать до 28-го.

Послал своего подальше. Недооценил. Недоповерил, что его пометочка всерьёз. Он так чиркнул на листочке небрежно – две чёрточки под букво-крокозябрами.

И лист-то был замызганный, с мясом откуда-то выдранный. И там какие-то слова в кружочках, чернильные поллюции, скривившиеся стрелочки…

У нас часто принимают разной жути – типа, что если написал по-иностранному слово, которое есть и по-русски, то можешь на 30 суток стать загранагентом, а загранагента может кто угодно арестовать. Или если оскорбление исторической памяти, то теряешь родительские и право на наследование…

Но это всё через раз соблюдается. Даже через пять. С пятого на десятое.

Думал, и тут поорут в ящике и забудут. Недоповерил я.

А участковый сам оказался одним из этих. Потрошной. В свободное от основной время.

Сергей Николаевич.

Потом в телевизоро-газетах проявился мэр. Сдавайте, говорил. Серьёзная опасность, говорил. Ради учёта интересов граждан, убивался он. Вот и зоозащитники…

Да, зоозащитники.

Они были сразу потом. И их бы надо тоже. Но пока они – про запас.

Они ходили по пенсионерам. По мамашам. Они прибирали лишненьких. Они подбирали тех, за кого не очень держались. Гуманненько. Понимающе.

Они говорили: у вас крупная собачка только мучается. Посмотрите, как ей в квартире-то. И наверняка найдут. Ну не сегодня – так завтра. А не завтра – так в четверг. А знаете, что тогда будет, в этот четверг?! Лучше уж мы. У нас питомник за городом. Далеко: справа, если на Усть-Кан.