Время Z

— Не-не! А дышать чем потом? Как вас там?

— Пётр Олегович.

— Идите Пётр Олегович, мы тут сами, нам только бомбоубежище осталось примарофетить.

Но тот уходить не собирался.

— Я с вами поговорить хотел. Воин русский он всегда духовный, милосердный. Если нет духовности, то не может человек быть истинно милосердным. На службу хочу вас пригласить, — кротко произнёс Пётр Олегович.

— Мы уже на службе! — изрёк круглолицый боец, и парни дружно расхохотались.

— Образы святые успокоение приносят. Молитва помогает очистить разум. Приходите, пообщаемся.

Парень с татуировками оголил руку:

— Смотрите, сколько я оберегов наколол, меня ни одна пуля не возьмёт. А пообщаться мы завсегда и так успеем.

Мудрый взор Петра Олеговича обратился к остальным. Крепыш потупил взгляд, шмыгнул носом и, покусывая губу, стал усерднее сбивать доски будущей скамьи. А круглолицый фыркнул:

— Я реалист. Увижу знамение, уверую. А вы там, в госпиталь сходите, или ещё куда. Тут мужики свою работу знают. Вам бы подальше отсюда надо. А то спасай вас потом, если что. Хлопот только прибавите.

Он сделал пару шагов, потянул за ручку, и хотел было открыть дверь, ведущую в бомбоубежище, но та распахнулась сама. Многие украинские блиндажи имели внушительной длины подземные ходы. Из лестничного прохода за дверью выпрыгнул с бесноватым видом боевик и открыл беспорядочный огонь.

Отец Пётр в миллисекунду осознал, что спасти бойцов, кроме него, некому: потому, как он попал в «слепую зону» за дверью, и боевик его не видел. Действия Петра Олеговича были молниеносными. В три прыжка он достиг железной двери и всем телом ударил по ней. Та сразила стрелявшего. Автоматная очередь, напоследок отстучав по потолку, прекратилась. Боевик кубарем полетел вниз и затих. Лёгкие ранения получили все новобранцы. Кто держался за плечо, кто за ногу.

Пётр Олегович достал из-под бронежилета наперсный крест и стал им крестить, остолбеневших бойцов:

— Господи помилуй! Помоги нам Господи!

Оцепенение сначала отпустило круглолицего:

— Батюшка, вы что? Мы же живые! Это самое главное!

Вторым пришёл в себя крепыш:

— Когда говорите служба?

— Ближе к вечеру.

— Придём! — ответил за всех третий.

Бабушка Оля

В украшенном флажками и шариками сельском доме всё было готово к празднику. Уже успевшие подзагореть на кубанском майском солнце близнецы Ваня и Варя ждали одноклассников к обеду. Но сейчас брат и сестра были заняты другим важным делом. Сидя в пижамах на диване, юные именинники пристально смотрели на экран мобильного телефона. Он стоял на журнальном столике под вазочкой с ландышами. Включённая громкая связь наполняла просторную комнату монотонными гудками. Ваня крутил в руках игрушечный командирский внедорожник и постукивал ногами по ковру. Варя, покусывая губы, крепко держала златовласую куклу. Бабушка, переминаясь с ноги на ногу, теребила поясок халата и поглядывала то на мобильник, то на внуков.

— Папа сейчас возьмёт трубку, не переживайте.

Ласковый тон немного успокоил, ребята переглянулись, но тут Варя засомневалась:

— А вдруг он, как мама, тоже занят?

Брат шикнул:

— Мама хирург, она сейчас чью-то жизнь в госпитале спасает!

Девочка гордо вскинула голову:

— Я знаю. Я не обижаюсь. Просто папа на фронте тоже без дела не сидит. Командовать батальоном сложно, наверное…

И тут на экране появился мужчина в папахе с блестящей кокардой.

— Папа! Папа! — радостно закричали дети и, соскользнув на ковёр, почти вплотную прильнули к экрану телефона.

— Мои родные! С днём рождения! Желаю вам каждый день смеяться и удивляться, радоваться жизни и мечтать! Вы наша ниточка! Вы наша надежда! Всё, надо бежать. Люблю, целую!

Он отключился. Улыбки потухли, но глаза светились. Бабушка, суетливо убирая телефон, затараторила:

— Ну, вот и ладненько, вот и поговорили.

Варя сморщила носик и задумчиво произнесла:

— Бабуль, а что значит — «вы наша ниточка»?

— А-а-а, так это он о преемственности поколений сказал. Нить, что в каждой семье традициями соединяет прошлое и будущее, она прочной должна быть.

— А если порвётся, то что? — озадачился Ваня.

— Падёт страна. Разрушится государство.

Близнецы скептически посмотрели на бабушку, а та, присев на диван перед внуками, продолжала:

— Вот мой дедушка, который воевал в Первую мировую, через революцию прошёл, и в Великую Отечественную войну родину защищал, поучал меня с братьями правилом табуретки. Он часто повторял: «Оля, смотри, чтоб сама знала и дитям своим наказ передала, что, коли они позабудут веру предков, откажутся от главы государства, родину любить не будут, то прахом всё посыплется и невольником бесправным народ станет».

Варя недоумённо спросила:

— И это всё из-за ниточки? Из-за того, что она порваться может?

— А как же? Кто начинает восхищаться и праздновать чуждые праздники, а свои забывать, не читая русских книг, предпочитает только заграничную литературу, тот не знает родной культуры и потенциальным предателем растёт. Пойдёт такой гражданин страну защищать, если враг подступит?

Близнецы переглянулись. Варя испуганно хлопала густыми ресницами. Ваня закрутил головой и уверенно произнёс: