Время, занятое жизнью

Прошлым летом компания, выпускающая футболки с принтами на литературные темы, попросила у меня разрешение на использование такой цитаты:

Креативный взрослый – это выживший ребенок.

Взглянув на фразу, я подумала: «Да могла ли я такое сказать?» Думаю, я когда-то написала нечто подобное. Но надеюсь, что не в такой формулировке. Слова «креативный» нет в моем лексиконе с тех пор, как оно попало в корпоративный новояз. И разве любой взрослый не есть ребенок, который выжил?

Я стала искать фразу в интернете и нашла множество вариантов; некоторые были просто жуткими. Чаще всего цитату приписывали мне, но всегда без ссылки на источник.

Самый странный вариант я нашла на сайте quotes-clothing.com:

Мои дорогие!

Креативный взрослый – это выживший ребенок.

Креативный взрослый – это ребенок, который выжил после того, как мир попытался его убить, заставляя «вырасти». Креативный взрослый – это ребенок, который пережил скуку школьной учебы, пустые речи скверных педагогов, тысячи «нет» нашего мира.

Креативный взрослый, по сути, и есть всего лишь ребенок.

Неискренне ваша, Урсула Ле Гуин

Больше всего в этой маленькой вакханалии нытья меня удивила фраза «неискренне ваша»: как будто истинный автор завуалированно признавался в подделке.

Я просмотрела свои эссе в поисках чего-то, что могло быть искажено до этой «цитаты». Тем не менее я не нашла ничего. Я расспросила моих друзей на форуме, посвященном научной фантастике, не помнят ли они чего-то подобного – некоторые из них ученые с острым нюхом на источники, – но никто не сумел мне помочь. Если у вас есть гипотеза относительно происхождения этой псевдоцитаты, а лучше даже конкретная книга и конкретная страница с цитатой, будьте добры, напишите комментарий в моем блоге на Book View Café. Происхождение приведенного выше отрывка не дает мне покоя с июня 2014 года[50].

Впрочем, куда больше меня беспокоит широкое распространение этой фразы. Оно демонстрирует безразличие к тому, что на самом деле говорит слово, готовность принять банальный трюизм как полезную мысль или даже как откровение, нежелание думать о том, откуда взялась предполагаемая цитата: это все частные случаи того, что больше всего не нравится мне в интернете, – всякое «бла-бла-бла, к черту подробности, мне нужна только информация». Это проявление лености ума, от которой более убогой становится и речь, и само мышление.

Но более глубокое отвращение я испытываю к тому смыслу, который усматриваю в этой фразе: якобы только ребенок жив и креативен, а потому расти означает умирать.

Уважать и лелеять свежесть восприятия и обширные, многосторонние возможности, которые открыты перед ребенком, – это одно. Но утверждать, что мы живем по-настоящему лишь в детстве и что творчество свойственно лишь юности, – это совсем другое.

Я наблюдаю это обесценивание взросления и в литературе, и – особенно – в культе внутреннего ребенка.

Нет конца книгам о детях, где герой – бунтующий неудачник, мальчик или девочка (обычно описываемый как простоватый и почти всегда рыжий), который попадает в неприятности, задавая вопросы, идя наперекор неким правилам или игнорируя их. Каждый юный читатель отождествлял себя с таким ребенком, и это понятно. В некоторых отношениях дети – жертвы общества: они ни на что или почти ни на что не могут повлиять, и никому не интересно, что творится у них в душе.

Дети это понимают. И потому они любят читать о том, как один из них становится сильным, дает отпор хулиганам, показывает себя, добивается справедливости. Они хотят действовать так, чтобы вырасти, стать независимыми и взять на себя ответственность за свою жизнь.

Но есть литература, которая пишется как для детей, так и для взрослых и где человеческое общество сведено до противостояния «хорошие творческие дети – плохие скучные взрослые». В таких книгах персонажи-дети не только бунтовщики: они по всем показателям превосходят окружающее их общество принуждения, состоящее из тупых, бесчувственных, низменно мыслящих взрослых людей. В таких книгах дети ищут дружбы с другими детьми и добиваются понимания у мудрого деда с иным цветом кожи или у маргиналов и чужаков. Но детям нечему учиться у старшей части их собственного общества. Дети из таких книг всегда правы, они мудрее взрослых, которые не понимают их и всячески ограничивают. Однако эти сверхпроницательные всезнающие дети никак не способны себе помочь. Они всегда жертвы. Холден Колфилд – пример такого ребенка, а Питер Пэн – его прямой предок.