Время, занятое жизнью

Вы думаете, раз вы купили фасоль в магазине в пластиковой упаковке, то она мертва? Что морковь издохла, потому что полежала в холодильнике? А вы пробовали посадить несколько таких фасолин во влажную землю и подождать неделю-другую? Вы клали верхушку моркови в блюдце с водой?

Проявление жизни в растении может быть не настолько видимым, как в животном, но она куда более интенсивна и сильна. Если вы положите устрицу в блюдце с пресной водой и оставите на неделю, результат будет совсем не таким, как если бы вы положили туда морковку.

Почему же тогда, если устрицу аморально низводить до положения еды, то делать то же самое с морковкой или куском тофу считается невинным, а то и вовсе похвальным поступком?

«Потому что морковь не страдает, – скажет веган. – У соевых бобов нет нервной системы. Они не испытывают боли. У растений нет чувств».

Между прочим, именно это многие люди тысячелетиями говорят о животных, как минимум о рыбе. Когда наука вернула нас – вернее, некоторых из нас – назад к осознанию своей природы, нам пришлось признать, что все высшие животные испытывают боль и страх столь же остро, как и мы. Но теперь мы используем науку, чтоб поддержать идею о том, что неодушевленные живые предметы – растения – лишены чувств, точно так же, как некогда «научно» подкрепляли представление о животных как о бездумных автоматах.

О растениях мы не знаем ничего.

Наука только начала исследовать их чувствительность и общение. Результаты пока скудные, но положительные, завораживающие и странные. Механизмы и процессы в растениях настолько отличны от внутреннего устройства животных, что едва понятны нам. И потому науке не остается ничего, кроме как сказать, что она не может подтвердить нашу такую удобную веру в отсутствие у растений чувств. Мы не знаем, что чувствует морковь.

На деле мы не знаем, и что испытывает устрица. Мы не можем спросить мнения коровы по поводу доения, хотя предполагаем, что если перед этим ее вымя было полно, то она испытывает облегчение. Представления, которые мы формируем о других живых существах, по большей части отвечают нашим потребностям. И, возможно, наиболее глубоко укоренившееся из этих представлений – что растения бесчувственны, неразумны и глупы. Отсюда мы делаем вывод, что они «ниже животных» и «сотворены к нашей пользе». Это не соответствующее истине суждение позволяет даже самым мягкосердечным из нас не уважать растения, убивать их без жалости, со спокойной совестью пожирая кочан молодой капусты или стручок нежного, сочного, кудрявого и живого, такого юного гороха.

Я думаю, что единственный способ избежать такого жестокого лицемерия и достичь истинной чистоты совести – это стать оганом.

Жаль, что к сообществу оганов человек может присоединиться лишь ненадолго. Но, конечно, первые мученики дела вдохновят толпы следовать их стезей и отречься от вульгарной и неестественной практики поддержания жизни через поедание других живых существ или их побочных продуктов. Оганы, принимающие в себя только незапятнанную чистоту кислорода в атмосфере и воде, пребудут в истинной дружбе с животными и растениями, Они станут гордо проповедовать свои убеждения всю жизнь – иногда продолжительностью до нескольких недель.

Вера в веру

Февраль 2014 года

Много где можно купить камни, на которых вырезаны вдохновляющие слова: «Люби», «Надейся», «Мечтай» и т. д. На некоторых написано: «Верь». И это меня озадачивает. Является ли вера добродетелью? Желательна ли она сама по себе? Имеет ли значение, во что именно ты веришь, пока ты хоть во что-то веришь? Если я верю, что лошади по вторникам превращаются в артишоки, лучше ли это, чем если бы я сомневалась?

Чарльз Блоу написал отличную статью в New York Times за 2 января 2014 года, «Обращение воинов веры», обвинив радикальных республиканцев в том, что они используют религию, чтобы запутать общественное мнение, и преуспевают в этом. Он сослался на доклад исследовательского центра Пью от 30 декабря 2013 года, чтобы подтвердить неутешительную статистику:

В прошлом году… процент демократов, которые верили в эволюцию, поднялся до 67 %, а процент республиканцев, верящих в нее, упал до 43 %. Сегодня республиканцев, которые верят в то, что «люди и другие живые существа пребывают в своей нынешней форме с начала времен», больше, чем их однопартийцев, что верят в эволюцию.

Я очень уважаю тонкий интеллект и искреннюю небезучастность Чарльза Блоу, но меня тревожит его выбор слов. Четыре раза в этом фрагменте использован глагол «верить» таким образом, что предполагается сравнимость достоверности научной теории и достоверности религиозного текста.