Время желаний. Другая история Жасмин

— Ты лучше подумай, какие потрясающие истории ты будешь потом рассказывать! — возразил Аладдин. — Как ты будешь хвастаться своими подвигами! Подумай лучше о…

Пройдя в следующее, не менее просторное банное помещение, они едва не налетели на очередной патруль из двух стражников.

— Пленнице, — тут же нашелся Аладдин. — Подумай лучше о пленнице, она у тебя чуть не сбежала!

Моргиана вдруг оказалась гораздо ближе к Дубану, и тот с наглядной свирепостью ухватил ее за плечи, как будто и впрямь предотвратил ее побег.

— Что здесь происходит, солдаты? — строго спросил стражник постарше. На его черном тюрбане красовался странно-переливчатый желтый камень. Возможно, он означал какую-то высокую должность в безумной новой служебной иерархии Джафара — вроде капитана или ему подобного.

— Мы поймали эту особу, когда она пыталась стащить… бриллиантовую мыльницу, — бодро сообщил Аладдин. — Она, видать, решила, что беспорядки на улице дают ей шанс беспрепятственно пробраться во дворец и совершить бесстыдную кражу имущества султана.

— Но я же вернула ту мыльницу, — заныла Моргиана, вполне натурально изображая раболепие. — Пожалуйста, отпустите меня. Можете наказать меня плетьми. Только не сдавайте меня султану!

Стражник с желтым камнем насмешливо фыркнул.

— Мы никогда не докучаем Его Величеству такой ерундой, как пойманные на воровстве Уличные Крысы. Остальные Крысы, твои приятели, сегодня ночью собрались толпой и пытаются свергнуть власть — а тебе, значит, не хватило смелости, чтобы присоединиться к ним? Тогда ты не больше, чем трусливый комок отбросов.

Аладдин обратил внимание на тон, каким это было сказано: не то чтобы в нем звучало уважение… но и безоговорочного осуждения мятежа в нем тоже не было.

— Передайте ее мне. Несколько ночей в дворцовой тюрьме научат ее, чего действительно стоит бояться.

Моргиана с тревогой покосилась на Аладдина.

— О… я думал… мы отведем ее вниз сами, — нашелся он. — Я бы хотел, чтобы мне зачлось, что я единолично схватил воровку.

Дубан нарочито откашлялся.

— С моим напарником, разумеется. Единолично вместе с напарником.

— Нет уж, вы продолжите обход и внимательно посмотрите, не окажется ли во дворце какого-нибудь ее напарника, — заявил капитан, хватая Моргиану за плечо и притягивая к себе. — Все государственные преступники поступают в распоряжение высших чинов, отмеченных Знаком. Не так ли?

Он уставился на Аладдина, сузив глаза.

Аладдин почувствовал, как сердце в его груди бьется все чаще и чаще…

И тут Моргиана перехватила его взгляд и едва-едва уловимо кивнула. Дай им увести меня, сказали ее глаза. А вы продолжайте.

— Разумеется, господин, — сказал Аладдин подавая Дубану знак отпустить пленницу. — Только, прошу вас, замолвите за меня словечко, что это я ее поймал.

«Мы вернемся за тобой», — выговорил он одними губами, когда стражники потащили Моргиану мимо них.

* * *

Жасмин старалась не выказывать волнения, когда два зомби подняли ее в воздух, к угрожающе посветлевшему небу. Их руки обхватили ее на уровне локтей, а ногами она стояла на их ступнях. Она не боялась падения, ей только было немного зябко на свежем ночном ветерке. Но открывшаяся под ней Аграба была объята огнем.

Лунная башня тоже полыхала, как свечка. Личные покои Джафара располагались на вершине и в основании этой старинной обсерватории, и в них наверняка хранилось немало ценных вещей — артефактов, памятных безделушек, книг и свитков, — которые он желал бы спасти от пожара. Похоже, их план сработал: какие бы силы Джафар ни бросил на подавление восстания, сейчас они явно отступили.

Багрово-красные огоньки мертвецкого свечения усеивали небо, как болезненная сыпь, разъедающая здоровую кожу.

До рассвета оставалось всего ничего.

Чтобы немного отвлечься и удержаться от паники, Жасмин принялась украдкой разглядывать широкие узорчатые обшлага на рукавах мертвых стражников. Бедный волшебный ковер! Еще одна жертва бесчинств Джафара в ее любимой Аграбе. Ей очень хотелось знать, сохранилось ли что-нибудь от способности ковра чувствовать и понимать окружающий мир после того, как его так жестоко разрезали на полоски и нашили их на одежду слуг Джафара. Умом она понимала, что это по-девчачьи глупо, но она вдруг отчаянно пожалела, что так и не полетала на волшебном ковре, когда он все еще был ковром. Вместе с Аладдином. Они парили бы в ночном небе, как она парит сейчас, только ее обнимали бы не руки мертвецов, а его, Аладдина, теплые руки, а у них под ногами лежал бы весь мир. И они могли бы отправиться куда угодно. Потому что у них была бы она — полная, ничем не ограниченная свобода.

Они резко устремились вниз, прямо к Дворцовому балкону — тому самому, откуда ее отец обычно произносил свои речи и где Джафар его убил. Теперь он превратился в посадочную площадку для мертвых солдат кошмарной армии Джафара.