Время жестоких чудес (СИ)

Расклад голосов на Совете — вот что выбивало Мэйса из колеи: четверо против шести — вместо отсутствующего Йоды и находившегося «вне зоны доступа» Кеноби пока никого не приглашали, а Бейтс числился действующим членом, после ухода Скайуокера из Совета. То, что против Энакина выскажется Ки-Ади-Мунди, Винду совсем не ожидал! — тот, как и сам Мэйс тоже, когда то учил юного Энакина постигать Силу: такое бесследно не проходит. Ученик, даже временный — не случайный человек, для мастера. Но, слово обвинения было сказано. Не помогли и слова самого Энакина, когда он объяснял свои поступки: оставалось только удивляться — когда они все перестали доверять друг другу? Когда Скайуокер показал Совету тот носитель записи, на котором были переданные ему Райденом Дуку ключи-дескрипторы к архиву кресла Нута Ганрея, Мэйс было посчитал, что сумеет повернуть мнение коллег. Увы, собратья уперлись, словно ранкор вцепившийся в добычу. Единственное, в чем Мэйс смог их убедить — это подождать прилета Кеноби, как владеющего полной информацией по всем действиям, связанным с поимкой ситхов. Ну, или дождаться, пока не придет в себя гранд-мастер Йода…

Что же, Мэйс и сам был уже не прочь вытащить Оби-Вана с его затянувшейся «охоты» за Гривусом — тем более, что тут такие дела начинали закручиваться: теперь, похоже, в Совете был на счету каждый сторонник! Надо было, и поработать кое с кем из коллег — и Аген Колар, и Ки-Ади-Мунди казались Мэйсу людьми, оказавшимися на другой стороне чисто случайно: просто не ко времени в уши попала сомнительная информация, которой те поверили. Вот вернется Кеноби, и может — чем Сила не шутит? — очнется гранд-мастер Йода. — И вся эта глупая история окажется просто дурным сном. Даже, внес предложение: оставить Скайуокера, пока, в Храме — в его собственных комнатах, но под охраной Стражей Храма, — до прояснения ситуации, и вторичного созыва Совета по этому вопросу. Как ни странно, так рьяно старавшийся «потопить» Энакина Суун Бейтс, ничего против этого не имел: как и все остальные — проголосовал «за». А через пару дней, перед самым прибытием на Корусант магистра Кеноби, произошло несчастье…

Конечно, про отношения Скайуокера и сенатора Наберри знали в Ордене многие. И, в общем-то, это никого особо не напрягало: в конце концов, любить джедаю совсем не запрещалось! — наоборот, это даже подразумевалось самой природой Светлой Стороны Силы. — Не одобрялась «привязанность» — считалось, что любые формальные обязательства джедая кому-то, кроме клятвы служения Ордену и Силе, недопустимы. Одно из наследий Руусана, которое в Ордене воспринимали и принимали отнюдь не все! — но которое, тем не менее, имело силу почти непреложного обычая. Другое дело, что на такие «отношения» обычно всегда закрывали глаза — особенно, если «подозреваемые» вели себя аккуратно, и на людях своих чувств, старались не демонстрировать. Впрочем, некоторых не останавливала даже такая малость: вот хоть друг Кит, позволявший себе очень вольное поведение с Айлой Секурой чуть ли, не в самом Храме — а лезть в чужие взаимоотношения у джедаев считалось делом неприличным. Честно говоря, Мэйсу и в голову прийти не могло, что упоминание сплетен светской хроники так заденет Скайуокера, что тот совершенно потеряет контроль над собой! Но, с другой стороны: какой демон понес Олану Чион в жилище Скайуокера? — что ей вообще там могло понадобиться, если отбросить предположение, что она хотела спровоцировать вспышку гнева у Энакина умышленно? А если… Олана и вправду хотела сделать именно это? — тем более, что дежурившие у дверей скайуокеровского жилья Стражи Храма совсем не прятались. — И они совершенно точно начали бы действовать, если бы любому «гостю» зашедшему к подозреваемому, угрожала бы, хоть малейшая опасность.