Время жить

Например, стоило бы подумать о той же выставке. Оборотное зелье кончается, срочно нужно варить еще - хорошо хоть, волос того маггла, личину которого я натягиваю в качестве облика Октавия Краста, у меня еще полно. Конечно, зелье можно было бы и заказать, но официально оно в аптеках не продается, как запрещенное, а связываться с умельцами из Ночного переулка мне не очень хочется. Молчание в Ночном переулке, конечно, легко покупается, но, как знать, не донесет ли исполнитель на меня в аврорат. После войны, вообще, стало очень модно - доносить, пытаясь выслужиться и получить если не награду, то хотя бы избавление от конкурента.

Подобным предлагали заняться и мне - сулили полное оправдание честного имени Малфоев, если я сдам всех своих однокурсников, замешанных в играх Волдеморта. Сейчас я рад, что тогда промолчал, хотя еще полгода назад сделал это просто из страха, что потом со мной просто расправятся родственники и друзья тех, кого мне предлагали заложить. К тому же, доверия к сотрудникам аврората у меня тоже не было никакого - после того, на что я насмотрелся, сидя в Азкабане в ожидании суда.

Странно, что Поттер, с его обостренным чувством справедливости, еще не сбежал оттуда. Хотя, пожалуй, он просто еще не знает о том, что в аврорате негласно считается - в борьбе против темных магов хороши все средства. Кем он там сейчас работает - каким-нибудь младшим помощником следователя? Забавно было бы понаблюдать за его реакцией, когда он увидит парочку особо пристрастных допросов.

Мерлиновы штаны! Опять…

Я достал из кармана портсигар, вытащил сигарету и щелкнул зажигалкой. Можно было бы прикурить и от палочки, но я уже вышел за пределы магических кварталов, и удивлять магглов фокусами не хотелось.

Нужно переключиться. Срочно. С какой стати этот очкастый парень вообще занимает место в моих мыслях?

Глава 6.

Над рекой, больше похожей на грязный ручеек, клубился туман.

Уже стемнело и это место выглядело ужасно заброшенным и безлюдным - несмотря даже на то, что буквально в двух шагах отсюда начинался город.

Точнее, один из самых маленьких и грязных его районов.

Дома здесь так плотно жались друг к другу, что улица была похожа на огромный разнокалиберный муравейник. Если в муравейниках бывают, конечно, покосившиеся лестницы, рассохшиеся двери и заколоченные окна.

Я непроизвольно поежился, уже жалея, что не стал дожидаться совы от Малфоя, и отправился сюда в одиночку, отказавшись от компании Рона. Конечно, вряд ли со мной может здесь что-нибудь случится, но чувствовал я себя в этом районе почему-то гораздо неуютнее, чем даже в тайной комнате.

И здесь Снейп провел все свои детские годы? Неудивительно, что он вырос с таким сложным характером - здешняя обстановка явно не способствовала легкой и беззаботной жизни.

Даже среди этих бедных зданий, дом Снейпов выделялся, как ворона среди откормленных голубей. Несмотря на бедность и обшарпанность, остальные дома выглядели обжитыми, в них горел свет, где-то хлопали двери, слышался стук посуды, говор или ругань, а дом профессора смотрел на мир черными провалами окон - словно слепец без повязки.

Сначала я подумал, что стекла разбиты, но, присмотревшись, понял, что это всего лишь обман зрения.

Просто со смертью хозяина умер и дом.

Сердце кольнуло знакомое чувство - примерно так же выглядел особняк на площади Гриммо, двенадцать, когда я вернулся туда после школы.

Обезлюдевший, опустевший, несмотря даже на те короткие недели, которые мы провели там с Гермионой и Роном - словно вместе с последними Блэками из него ушла и душа. Но мне хватило пары месяцев, ремонта и Кричера, чтобы домой стало приятно возвращаться, сюда же возвращаться больше было некому и незачем.

Да и при жизни, надо думать, Снейп нечасто здесь бывал.

Я распахнул калитку, натужно скрипнувшую петлями, прошел по заросшей дорожке и поднялся по крыльцу, исхлестанному дождем.

Достал из кармана тяжелый латунный ключ, провернул три раза в замке.

- Люмос, - тихо сказал, проходя в крошечную прихожую.

Внутри дом напоминал Выручай-комнату - слежавшийся воздух, пахнущий пылью, нагромождение старых вещей, полумрак. И тишина, давящая на уши - тишина особенная, какая бывает только в покинутых особняках. Казалось, здесь никто не живет не несколько месяцев, а десятки, сотни лет.

Я щелкнул выключателем, практически уверенный в том, что электричества нет, и удивился, когда под потолком вспыхнула лампа, освещая гостиную. Комната оказалась совсем небольшой - размером еще меньше спальни, в которой я жил у Дурслей. Из всей обстановки - кресло, диван и столик, заваленный книгами. И полки с книгами, не оставляющие на стенах ни одного свободного дюйма.

За двумя полками прятались потайные двери - одна вела на кухню, вторая - на лестничный пролет. В кухню я не пошел, а вот по лестнице сначала спустился вниз, обнаружив там небольшую домашнюю лабораторию, а потом поднялся на второй этаж, в жилые комнаты.