Время жить

Вова рассказывал брату про укромные места, где он высадил женьшень. Некоторым корням уже лет по пять будет. Глубокой осенью ярко-красные ягоды корня жизни Вова закапывал поглубже в жирную почву по руслам ручьев прямо у приграничной полосы, чтобы было меньше случайных глаз. Были у него плантации лимонника и амурского бархата. Всё это богатство ждёт, чтобы его взяли. Надо только немного напрячься. Смог же он в добрые времена в месяц зарабатывать по тысяче, когда средняя зарплата у народа была сто рублей! Смог же за год выплатить долг за новую «Ниву»! Брат соглашался, не спорил, понимая всю фантастичность радужных планов. Кончалось вино, уходил брат, и снова наступала тоска.

И вспомнилось Вове, как однажды в Солонечной Пади на рыхлом мартовском снегу он увидел широкий след от волочения. Шел он от речки через поле, поросшее белесым веероцветником, к дубняку. Не понятно, если бы охотники тащили добычу, сами оставили бы следы. Зверь такую большую тушу не унесет. Наверное, полз подранок. Вова приготовил карабин и пошел по следу. В старом окопе, поросшем лещиной, увидел темно-серую спину. Кабан. Мелкий. Подошел ближе – самка. Не убегает. Смотрит злым колючим взглядом. Попыталась отползти дальше в кусты – не получилось. Задние ноги не двигаются, волочатся. На спине в области таза кровавый развод – место входа картечи. Перебит спинной мозг. Задние ноги парализованы. Вова ухмыльнулся лёгкой добыче. И дорога рядом. Навел ствол на голову, целясь под ухо. Самка не моргая и не отводя взгляда смотрела ему прямо в глаза. Вова выстрелил, животное откинуло набок и всё… Но на сердце осталось ощущение вины. Зря потом он говорил себе, потроша теплую тушу, что она всё равно погибла бы. В желудке ничего. И кишечник пустой. Но взгляд зверя сильно царапнул его сердце. Мясо раздал. Постарался забыть об этом случае. Да не получилось. Часто сейчас вспоминается тот взгляд загнанного, но не сломленного зверя. В жизни всё возвращается, как отдача после выстрела. Теперь ему волочить ноги.

Каждый год по весне Вова проходил медицинское освидетельствование на ВТЭК, чтобы оформить инвалидность на следующий год. Перед этим ложился в госпиталь. Получал поддерживающее лечение. В госпитале приглянулась ему подружка процедурной медсестры по имени Галина. Фигуристая брюнетка за тридцать. Любила она послушать Вовины охотничьи рассказы, над которыми откровенно издевалась. Ну не может быть такого, чтобы он с медведем одновременно с одного куста ел голубицу! Глупая женщина, думал Вова. Не была ты на наших болотах. Если промахнешься мимо кочки – провалишься по грудь в холодное коричневое желе. А кусты ягоды растянулись метров на сто в длину и не известно, что на противоположной стороне зарослей. Злила она его. Или специально заводила, подогревая интерес. Но ни к чему не обязывающая дружба завязалась.

Вернувшись домой, Володя стал донимать товарищей-охотников, чтобы свозили в лес на охоту.

– Куда тебе? Ты же ходить толком не можешь!

– Душа просит, возьмите. Покричу, зверя на вас загоню.

– Хорошо, собирайся.

Мужики были военными, суровыми ребятами. Вову выкинули в начале распадка Таловый, а сами проехали в соседний Каменный. Договорились, что «хромой» пошумит в этом месте, поднимется немного выше к каменным щекам, где все потом соберутся. Вова остался один. Медленно шел по заросшей полевой дороге. Старался шуметь. Но больше любовался осенним лесом. Обогнул одну сопку. Вторую. Идти было всё труднее и труднее. Трава путалась в ногах. Мешала ставить стопы. Нарастала слабость. На половине пути к каменным щекам «хромой» понял, что дальше идти не сможет. Лег на землю. Как быть? Покричал, позвал. Никто не откликнулся. Пополз по тропе. К щекам дополз через час. Измученный, грязный. Стал ожидать охотников. Но их не было. Не слышал, чтобы они вообще где-то стреляли. Понял, что те погнали зверя из Каменного в следующий распадок, на запад. Видимо, сюда не придут. Как же так? Как можно бросить товарища – одного, немощного? Обиду запил ключевой водой и пополз обратно, к дороге. Солнце перевалило зенит. Через несколько часов Вова выполз на засыпанное желтой дресвой дорожное полотно проселка. Невдалеке стояла машина. Товарищи-охотники сидели в кругу и что-то оживлённо обсуждали. Увидев выползающего с полевой дороги Вову, обрадовались:

– Ну, наконец-то! Хромой! Мы тебя заждались.

– Вы что, гады! Почему бросили? Я пока дополз одежду до дыр протер!

– Так это ж было твоё решение!

– Помочь-то могли?

– Тогда бы ты в себя не поверил.