Время жить

Валялся не долго. Стал оборудовать лагерь. Продукты во фляге мыши не достанут. Одежду, мелкокалиберную винтовку и патроны спрятал в палатке. Спальник сложил до вечера. Накрыл палатку целлофаном и принялся оборудовать кострище. Ручей рядом. С водой проблем не будет. Надо принести сухостоя. В низине виднелось несколько высохших белесых осин. Теплая и гладкая осина прекрасно подойдёт для седушки или лежанки. Вова потопал к деревьям. Вокруг них из старой пожухшей травы торчали зеленые крючки папоротника-орляка. Целая поляна толстых ростков на длинных ножках. Одиночные стебли по мере роста делали один вертикальный оборот и заканчивались бугристой головкой с зачатками листьев.

Володя подумал, что надо бы нарвать и приготовить. Он уже сто лет не ел свежего орляка. Спилил осину, обрезал верхушку и сучки. А вот тащить её не получалось. Ноги держали только тело без лесины. Но есть же руки! Вова встал на четвереньки, обнял дерево одной рукой и пополз к поляне. Получалось неловко. Но дотащить сумел. Следующее дерево тащил тоже ползком, но уже за веревку, которую подвязал к ремню и пропустил через плечо. Оказалось удобнее. Так перенес еще несколько сухих белесых стволов. Связал у костра Г-образную лежанку. Обрезки оставил на розжиг. Время, заполненное дома нудным однообразием, здесь пролетело пулей. Вечерело. Роба промокла на коленях и не только. Да, к такой нагрузке он ещё не привык. «Не ссы, Вова», – взбодрил он себя и рассмеялся!

Пора было и перекусить. Нарвал папоротника. Залил водой, выгоняя муравьёв из складок зеленых головок. Разжег костёр. От древесного дыма сладко сжалось сердце. Три года он то больной, то инвалид, то псих. А сейчас всё встало на место. Он стал собой!

Второй котелок с чаем поставил рядом. Посмотрел вверх. Ах, как душевно! Бирюзовое небо с белоснежными облаками, подрумяненными закатом, обрамлялось буйной зеленью молодых листьев поздней весны. Ухо ласкал птичий гомон. Огонь приятно согревал. Никому ничего не должен. Должен только надышаться, налюбоваться. В угли зарыл десяток картофелин. Чай заварил корнями шиповника и небольшой лианой лимонника. Ужинал в сумерках под запахи развешенной у костра робы. А когда лес замолчал и погрузился в сырую непроглядную тишину, уснул и Вова.

После травмы ему стало трудно просыпаться по утрам. Мог храпеть до десяти или одиннадцати часов. И на этот раз, если бы не сорочий крик, проспал бы до обеда. В сопках рано темнеет и поздно рассветает. Спи не хочу! Чего это там белогрудая охранница переполошилась? Володя голяком вылез из палатки. У ручья что-то ухало, чавкало, рычало. Присмотрелся и увидел кабаньи спины. Вот и мясо пришло. Но куда его столько? Володя свистнул. Кабаны мгновенно рванули прочь. Он улыбнулся. Пусть привыкают. Сейчас это и его дом. Спустился к ручью умыться. Мелковат. Надо бы ямку вырыть, чтобы ложиться как кабан в ванну. Или запруду соорудить. Снова вышел на поляну. Обсохнуть под солнышком. Хорошо! Комаров нет и время оводов ещё не пришло.

Что на завтрак? А не соорудить ли кофе в постель? Когда вчера ехали с братом, видел у дороги поляну в жёлтых одуванчиках. Володя натянул просохшую у костра робу, взял рюкзак, лопату и потопал туда. Путь оказался трудным. Стопа плохо находила устойчивое положение на неровном мягком грунте. Приходилось, как эквилибристу, помогать руками и отталкиваться лопатой то от земли, то от воздуха. Вова подумал, что, если бы его кто-нибудь сейчас увидел, принял бы за обкуренного наркомана.

Но добыча стоила потраченных усилий. Корни одуванчика оказались крупными. Видимо, ждали Вову не один год. Накопал целый вещмешок. Обрезал лишнее, помыл в ручье. Снова хворост, костёр. Несколько толстых корней одуванчика закопал, как картошку, в горячие угли. Ой знатная запеканка будет! Один корень почистил, порезал и поджарил до золотистой корочки, потом залил водой и прокипятил. Получился крутой отвар коньячного цвета с приятным запахом! Слил в кружку, добавил сахара, чтобы перебить небольшую горечь и стал наслаждаться утренним напитком… Через полчаса испробовал волшебный вкус запеканки. Ну не жизнь, а сплошной праздник!

Вова мог обходится минимальным. У него была своя жизненная философия. Он полагал, что человек самодостаточен, как и сама природа, дающая ему всё необходимое. Природа мудра и молчалива. У неё нет любимчиков или отверженных. Она одинакова ко всем. И в любой ситуации оставляет человеку шанс на удачу. Только нельзя сдаваться, надо искать и находить выход из любой безнадёги. Законы природы жестоки, но справедливы. Справедливее человеческих. Один из них – бери только своё. Но знай время, когда можно брать. Пропустишь – второй раз не предложит. Возьмёшь чужое – впрок не пойдёт. Всё излишнее – обуза. Питайся тем, что в данный момент произрастает и зреет. Потому что именно это сейчас необходимо телу. А оно – продолжение природы. И ещё – человек не лучше и не хуже любого животного. У него больше возможностей, значит и спросу с него у природы больше.