Время жить и время умирать

Фриц по-прежнему освещал себя.

– Налет миновал. Я принес фонарик и счета…

– Что? Это неслыханно!

– Сударь, – беспомощно сказал Фриц в темноту, – старший официант в ответе перед рестораном, из собственного кармана.

– Неслыханно, – возмутился человек в темноте. – Мы что, мошенники? Незачем светить еще и на свою идиотскую физиономию! Идите сюда! Живо! Здесь кое-кто пострадал!

Фриц снова исчез в темноте. Круг света скользнул по стенам, по волосам Элизабет, по полу к кучке мундиров и замер.

– Боже мой! – сказал мужчина без кителя, которого теперь было смутно видно.

Он подался назад. Дрожащий круг света освещал лишь его руки. Должно быть, старший официант тоже дрожал. Кители отлетели в сторону.

– Боже мой! – повторил мужчина.

– Не смотри туда, – сказал Гребер. – Так бывает. Может случиться где угодно. Налет здесь ни при чем. Но тебе нельзя оставаться в городе. Я отвезу тебя в деревню, где нет бомбежек. Знаю одну такую. Хасте. И тамошних людей знаю. Они наверняка предоставят тебе кров. Мы можем пожить там. Там ты будешь в безопасности.

– Носилки, – сказал мужчина, стоявший на коленях. – У вас в гостинице нет носилок?

– Думаю, есть, да, господин… господин… – Старший официант Фриц не мог определить звание. Китель мужчины вместе с прочими кителями лежал на полу рядом с женщиной. Сейчас это был просто человек в подтяжках, с саблей и командным голосом.

– Прошу прощения… из-за счетов, – сказал Фриц. – Я не знал, что здесь кто-то пострадал.

– Живо! Сходите за носилками. Или погодите… я пойду с вами. Как там? Мы пройдем?

– Да.

Мужчина встал, надел китель и вдруг стал майором. Свет исчез, и, казалось, с ним пропала и надежда. Женщина застонала.

– Ванда, – сказал растерянный мужской голос. – Ванда, что же нам делать? Ванда!

– Можно выходить отсюда, – объявил кто-то.

– Отбой пока не давали, – отозвался учительский голос.

– К черту с вашим отбоем! Где свет? Свет!

– Нам нужен врач… морфий…

– Ванда, – обронил растерянный голос. – Что мы теперь скажем Эберхарду? Что…

– Нет-нет… не надо света! – выкрикнула женщина. – Не надо света…

Свет вернулся. На сей раз это была керосиновая лампа. Нес ее майор. Двое официантов во фраках шли за ним, с носилками.

– Телефон не работает, – сказал майор. – Провода оборваны. Давайте носилки сюда.

Он поставил лампу на пол.

– Ванда! – опять повторил растерянный. – Ванда!

– Отойдите! – сказал майор. – После. – Он присел на корточки рядом с женщиной, потом опять выпрямился. – Ну вот, это мы сделали. Скоро вы уснете. У меня была еще ампула, на всякий случай. Осторожно! Осторожно кладите ее на носилки! Подождем на улице, пока организуем санитарную машину. Если организуем…

– Слушаюсь, господин майор, – покорно ответил старший официант Фриц.

Носилки понесли прочь. Черная обгоревшая голова без волос моталась на них из стороны в сторону. Тело прикрыли скатертью.

– Она умерла? – спросила Элизабет.

– Нет, – ответил Гребер. – Она выкарабкается. Волосы снова отрастут.

– А лицо?

– Она еще могла видеть. Глаза не пострадали. Все заживет. Я видал много обгоревших. Это не самый тяжелый случай.

– Как такое случилось?

– Платье вспыхнуло. Она задела за горящую спичку, подошла слишком близко. А больше ничего не случилось. Подвал хороший. Выдержал мощное прямое попадание.

Гребер поднял кресло, которым накрывал Элизабет. При этом он наступил на осколки стекла и увидел, что дощадая дверь винного погреба сорвана с петель. Несколько стоек перекосились, разбитые бутылки валялись на полу, вино растеклось по полу, как темное масло.

– Минутку, – сказал он Элизабет и взял шинель. – Я сейчас. – Он зашел в погреб и сразу же вернулся. – Ну вот, теперь можно идти.

На улице стояли носилки с женщиной. Двое официантов свистом подзывали машину.

– Что скажет Эберхард? – опять спросил ее спутник растерянным голосом. – Господи, ну что за чертовское невезение! Как мы ему объясним…

Эберхард, должно быть, ее муж, подумал Гребер и обратился к одному из свистящих официантов:

– Где официант из винного погребка?

– Который? Отто или Карл?

– Маленький, пожилой, похожий на аиста.

– Отто. – Официант взглянул на Гребера. – Отто погиб. Винный погребок обрушился. И на него упала люстра. Погиб Отто, сударь.

Секунду-другую Гребер молчал, потом сказал:

– Я задолжал ему деньги. За бутылку вина.

Официант утер лоб.

– Можете отдать деньги мне, сударь. Какое было вино?

– Бутылка «Йоханнисбергер каленберг».

– Коллекционное?

– Нет.

Официант достал из кармана прейскурант, включил карманный фонарик, показал листок Греберу.

Гребер дал ему деньги. Официант спрятал купюры. Гребер знал, никому он их не отдаст.

– Идем, – сказал он Элизабет.

Они стали пробираться через развалины. На юге город горел. Небо было серое с красным, ветер гнал клубы дыма.

– Надо посмотреть, цела ли твоя квартира, Элизабет.

Она покачала головой:

– С этим можно повременить. Давай посидим где-нибудь под открытым небом.

Они вышли на площадь с бомбоубежищем, где побывали в первый вечер. Дверь тлела в мрачной мгле, точно вход в преисподнюю. Они сели на лавочку в сквере.

– Проголодалась? – спросил Гребер. – Ты ведь так и не поела.