Время жить и время умирать

– Могу попробовать. Провизии так и так немного. Только то, что дают по карточкам.

– Да уж, наверняка немного.

Они пошли на кухню. Гребер оценил запасы Элизабет. Почти ничего – немного хлеба, искусственный мед, маргарин, два яйца да парочка сморщенных яблок.

– У меня еще есть продуктовые карточки, – сказала она. – Можно что-нибудь получить. Я знаю магазинчик, который вечером открыт.

Гребер задвинул ящик.

– Оставь карточки. Они тебе самой пригодятся. Сегодня мы поступим иначе. Кое-что организуем.

– Тут ничего не украдешь, Эрнст, – забеспокоилась Элизабет. – Госпожа Лизер точно знает, сколько у нее чего.

– Могу себе представить. Да я и не собираюсь красть. Я собираюсь кое-что реквизировать, как солдат на вражеской территории. Некий Альфонс Биндинг пригласил меня сегодня на вечеринку. Я заберу то, что бы съел, если б остался там, и притащу сюда. У него в доме огромные запасы. Через полчаса вернусь.

Альфонс встретил Гребера с распростертыми объятиями, уже порядком разгоряченный.

– Здо́рово, что ты пришел, Эрнст! Заходи! У меня нынче день рождения! Я собрал кой-кого из друзей.

В охотничьей комнате было полно народу и крепко накурено.

– Послушай, Альфонс, – быстро сказал Гребер в коридоре. – Я не могу остаться. Забежал на минутку и должен вернуться.

– Вернуться? Но, Эрнст! Об этом и речи быть не может!

– Может. У меня уже была договоренность, когда я узнал, что ты меня спрашивал.

– Ну и что? Скажи тем людям, что тебя вызвали на экстренное официальное заседание. Или на допрос! – Альфонс оглушительно расхохотался. – Там у меня двое гестаповских офицеров! Сейчас я тебя с ними познакомлю. Скажи, что тебя вызвали в гестапо. Даже не соврешь тогда. Или приводи своих знакомых сюда, если это приятные люди.

– Нет, не могу.

– Почему?.. Почему не можешь?.. У нас все можно!

Гребер сообразил, что проще всего сказать правду:

– Ты мог бы и сам догадаться, Альфонс. Я не знал, что у тебя день рождения. И зашел позаимствовать у тебя немножко продуктов и выпивки. У меня свидание кое с кем, но сюда этого кого-то я ни в коем случае привести не могу. Дураком буду, если приведу. Понимаешь?

Биндинг ухмыльнулся:

– Докумекал! Вечная женственность! Наконец-то! А я-то уж и надеяться перестал! Понимаю, Эрнст. Ты оправдан. Хотя у нас тут тоже найдется парочка бойких девиц. Не хочешь сперва на них взглянуть? Ирма чертовски лихая сорвиголова… а с Гудрун можно нынче же вечерком нырнуть в перины. Фронтовикам она никогда не отказывает. Запах окопов возбуждает ее.

– А меня нет.

Альфонс рассмеялся.

– Ирмин концлагерный запах тоже нет, а? Штегемана он как магнит притягивает. Толстяка на диване. Но не меня. Я нормальный и люблю пышечек. Видишь малютку в углу? Как она тебе?

– Безупречна.

– Хочешь ее? Уступлю, если останешься, Эрнст.

Гребер покачал головой:

– Нет, не получится.

– Понимаю. Поди, отхватил себе девчонку высшего разбора, да? Не смущайся, Эрнст. Альфонс и сам кавалер. Пошли на кухню, подберем тебе что-нибудь, а потом выпьешь рюмашку за мой день рождения. Договорились?

– Договорились.

Госпожа Кляйнерт в белом фартуке стояла на кухне.

– У нас стол с холодными закусками, Эрнст, – сказал Биндинг. – На твое счастье! Бери что хочешь! Или лучше, госпожа Кляйнерт, соберите ему хорошенький пакет. А мы пока спустимся в погреб.

Погреб был хоть куда.

– Давай-ка я сам займусь, – усмехнулся Биндинг. – Не пожалеешь. Для начала вот: настоящий черепаховый суп, консервированный. Разогреть и съесть. Еще с французских времен. Бери две банки.

Гребер взял. Альфонс продолжил:

– Спаржа, голландская, две банки. Можно есть прямо так, а можно разогреть. Без труда. И баночка пражской ветчины. Лепта Чехословакии. – Он влез на лесенку. – Кусочек датского сыра и банка сливочного масла. Все долго хранится, в этом преимущество консервов. А, вот еще персиковый компот. Или дама предпочитает клубничный?

Гребер смотрел на короткие ноги в до блеска надраенных сапогах. За ними поблескивали ряды стеклянных и жестяных банок. Потом подумал о жалких запасах Элизабет.

– Один хорошо, а два лучше, – сказал он.

Альфонс рассмеялся:

– Твоя правда. Наконец-то давний Эрнст. Выше нос! Что так кранты, что этак! Бери все что можешь, а об остальном пускай попы думают. Такой у меня девиз. – Он слез на пол, прошел во второй погреб, где хранил бутылки. – Здесь у нас приличный выбор трофеев. Наши враги – большие мастера по части спиртного. Чего тебе хочется? Водки? Арманьяка? Есть еще сливовица из Польши.

Вообще-то Гребер не собирался спрашивать про выпивку. Запасы из «Германии» пока не иссякли. Но Биндинг прав: трофей есть трофей – раз можно, бери.

– Как насчет шампанского? – спросил Альфонс. – Я его не уважаю. Но для любви, говорят, лучше не бывает. Возьми бутылочку! И удачи тебе нынче вечером. – Он захохотал. – Знаешь, какой шнапс я предпочитаю? Тминный, хочешь верь, хочешь нет. Старый добрый тминный шнапс! Прихвати с собой, а когда будешь пить, вспомни про Альфонса.

Он взял бутылки под мышку и прошел на кухню.